Через несколько недель, она льнёт ко мне и гладит мою грудь, когда мы прощаемся у её двери.
— Приходи ко мне. Ночью.
Её слова вызывают трепет во всём теле, и если бы сердце билось само по себе, в этот момент забилось бы быстрее. Я жил другой жизнью — с плотью и страстью — и чувства изменились за столетия, но я вполне осознаю, что люди ещё так живут.
— Твои родители…
— Я им тут не нужна. У них целый выводок рабочих. Я хочу тебя, Майлз. Хочу, чтобы мы жили вместе вечно. Забери меня отсюда.
— Как? — спросил я.
— Я оставлю окно открытым. Когда сегодня придёшь, я соберу вещи.
Всё слишком быстро. Ханне нужно понять кто и что я. Она должна знать, прежде чем принять решение.
— Нам нужно многое обсудить. Должен…
Ханна прикладывает палец к моему рту.
— Ш-ш-ш. Всё остальное меня не волнует, Майлз, я просто хочу быть с тобой. Мы с тобой навсегда.
Она прижимается щекой к моей груди, и я знаю, что она слышит моё сюрреалистическое сердце. Понимает ли она, что слушает свой собственный пульс?
В ту ночь я влезаю в её окно и вижу, что она ждёт меня, сложив чемоданы и поставив их у кровати. Её комната расположена в дальнем углу родительского дома, стоящего на узкой улочке, вьющейся через деревню. Ханна стоит на коленях у дальней стороны кровати и что-то подсовывает под неё. Я улыбаюсь, вдыхая её аромат и представляя, каково это — провести с ней вечность.
— Моя дорогая? Готова?
— Я так жду встречи с твоей семьёй. — Она встаёт и хлопает в ладоши.
— Любовь моя, я же всё объяснял. — Я уже несколько раз упоминал, что давно не живу с семьёй, но она упорно игнорирует этот факт.
Она подходит ко мне и хватает за руки, прижимая к своей груди.
— Я знаю, что ты сказал моей семье, Майлз. Знаю. Хочу, чтобы ты меня выслушал. Я знаю, кто ты, и мне всё равно, потому что я люблю тебя. Я хочу познакомиться с твоей семьёй. Настоящей семьёй. Отведи меня в своё гнездо. — Я настолько ошеломлён, что могу только таращиться на неё. — Ну же, Майлз. Неужели ты думаешь, что я не знала? В деревне поговаривали о таких, как ты, ещё до того, как родились мои родители.
Я моргаю.
— Почему же ты не убегаешь от меня в ужасе? Я же мерзость.
— Потому что ты связан со мной. — Она складывает руки на груди. — А я с тобой.
Я был так осторожен. Пытался придумать тысячу способов, объяснить ей, кто я, но каждый раз, когда прокручивал это в уме, всё заканчивается тем, что она убегает и закрывает сердце от меня, а я провожу вечность в агонии с бьющимся сердцем.
