Он до конца потерпел. Его ни за что – буквально – приговорили к расстрелу. Он поднялся на суде, перекрестился. «Слава Богу за все. Что бы вы не сказали: я все равно скажу: Слава Богу. Отпустите – Слава Богу! Расстреляете – Слава Богу!» Он до конца пошел. Но он отмечал в своих письмах, в своих дневниках, что: «Все – по-другому. По-другому все!»
Вот и мы должны понимать, что все – по-другому. Там было место и страху. И – слезам. Там было место, когда человек говорил: «А я – не вытерплю. Господи, Иисусе. Я – не вытерплю. (Как Феодот и Руфина). Вот начнут ногти защемлять дверью, ну, может быть, потерплю полчаса, час. Начнут глаз чайной ложкой вынимать – может еще потерплю. А начнут палец по одному отрезать – по фаланге – может быть, я тогда уже и сдамся».
Человек был такой – Иаков Персянин. Я его очень люблю. Я про него уже рассказывал. Как его мучали персы. Ему резали сначала пальцы на правой руке – по одному. Потом – пальцы на левой руке – по одному. Потом – пальцы на ногах. На правой. Потом – на левой. Потом – кисть правую. Потом – кисть левую. Потом до щиколотки ногу. Потом – вторую. Потом – до локтя. Как обрубка. Его обрубали, как дерево обрезает садовник. Он на каждый отрезанный палец молитву читал: «Ну иди, мизинчик, к Христу. Потом на страшном встретимся». Потом второму пальцу: «Ну ты, родной, иди к нему. Братик твой уже отрезанный…» И так он читал, читал, читал молитвы. А когда ему начали уже пилит правое плечо (оба плеча отрезали) он говорит: «Больше не могу. Ну, не могу больше!» Они ему: «Слышишь, мы тебе говорили, что не вытерпишь!» Он: «Господи, ну не могу больше! Что ж это такое?» Кровью истек и… «Прими дух!»
Это страшно. А наши жития все это представляют как какое-то торжество.
Я это вам говорю не для того, чтобы вас перепугать или разрушить ваши иллюзии. Мы не знаем будущего. Будут нас мучать или не будут – кто его знает. Но, если будут, мы может быть будем молиться как Федот и Руфина: «Забери мою душу раньше. Потому что – начнут издеваться – не знаю, какого Лазаря я запою».
Слышите?.. Ну или как-то по-другому будет.
Но – мученики – это великие друзья наши. Они претерпели страшные вещи. Это забывать нельзя и замыливать нельзя какими-то лубочными картинками. Потому что там стоит такая страшная реальность. Я об этом хотел бы и мог бы долго говорить.
Вот еще что я вам скажу. Святой Василий Великий (Наш с вами покровитель. Наш начальник. Наш святой. Имя которого мы поминаем. Носим на себе. Мы – гимназия Василия Великого) молился со своими христианами на месте погребения мученика Маманта. У него есть даже «Слово похвальное мученику Маманту». Сегодняшнему. И он там говорит потрясающие вещи. Он говорит собравшимся христианам: «Что я вам скажу? Вот лежит тело святого мученика. Что я вам скажу про него? Вы же все знаете его? – Да, знаем. Вы же любите его? – Да, любим. Теперь каждый из вас пусть расскажет друг другу, что вам сделал мученик». «Потому что я – говорит Василий – знаю, что некоторым он являлся во сне. А некоторым – наяву. Некоторым он вернул из мертвых умерших детей. некоторым вернул из плена пропавших родственников. Некоторых исцелил от страшной болезни, которую не лечат врачи. Некоторых на море спас. И каждый из вас; те, кто собрались здесь (они часто по ночам собирались, совершали ночные службы возле мощей святых мучеников); каждый из вас знает что-то такое про него, чего не знаю я. Вот вы и расскажите друг другу, кому, когда и как являлся мученик».
