То же самое в отношении сегодняшнего дня. О какой святости можно говорить, если на многие миллионы крещеных людей приходится всего лишь 3-4% (даже не 5%) регулярно ходящих в храм людей? Святость ведь — термин многозначный. Он означает избранность и призванность. Он означает также отлучение от повседневного и скверного. Он означает, наконец, совпадение фактического состояния с желаемым. То есть, если из ста крещеных людей ходят в храм ежевоскресно пятьдесят, то святость половинчата. Если семьдесят — слава Тебе, Боже! Если восемьдесят пять — мы у цели. Девяносто пять — Аллилуйя! Святость очевидна, хотя и не полна.
Но 5% — это позор, а не святость. Так откуда пафос? Ведь зазор между потенциальным и реальным состоянием дел огромен. И если бы наши люди потратили хотя бы половину времени, проведенного у телевизора, на чтение Псалтири, а половину денег, потраченных на оккультную литературу, на литературу великую и серьезную, то святость можно было ощутить в воздухе, как запах с кухни. А так.
Учить нужно людей, и самим учиться! Каждый день до последнего издыхания! Когда уже наконец, эта простейшая мысль станет очевидной? А если очевидное не исполняется, то откуда большее возьмется?
Между тем адепты повсеместного использования термина «Святая Русь» считают, что «у нас особенная стать», независимо от того, сколько абортов делается в год на тысячу семей, и сколь малый процент людей реально является участниками воскресной Евхаристии.
Это какой-то опасный вид фантазии (на языке аскетики — прелесть), считать себя принадлежным к святости, вопреки всякой внутренней и внешней очевидности.
Теперь подчеркну, что мораторий на использование термина я предлагаю ввести только временный. В идеальном плане бытия русский человек действительно часто томится стремлением к святости и мучается от невозможности быстрого достижения желаемого. Нужно ведь, чтобы не только был Бог и Его Царство, но чтобы также была ощутимой связь между Ним и Его Царством с одной стороны, и нами — с другой. Нужно чтобы Царство Небесное воплощалось в зримые и ощутимые земные формы, хотя бы и частично, хотя бы и приблизительно. Без этого и жизнь — не жизнь, а одна свиноферма с теплой водой и электрическим светом. Но.
Есть одно «но».
Проблемы мира не рассасываются сами собой. Повседневная жизнь требует повседневного же труда, и ничего не согласна отпускать даром (кредиты ограничены, плюс — имеют процент). Другими словами — нужно трудиться. Формула «Святой Руси» тем и опасна для восторженных самолюбов, что она как бы дает все сразу и без труда. И так, дескать, святые мы. Это лживое ощущение незаработанной святости, святости без пота и крови, стреноживает наше движение, лишает нас энергии в учебе и труде, заставляет осуждать других и хвалить себя, превращает нас, по сути, в голого короля, который собой доволен, но другим смешон. А книжечку раскрыть не пытались? А все школы в районе с беседами обойти? А ноченьку в слезах на коленях простоять не за свои даже грехи, а «за себя и за того парня», пробовали?
