— Я уже пять снопов развязал!
— А я семь!
Уллубий старался не отставать от друзей. И у него это получалось. Он хотя и не привык, в отличие от них, к такой работе, но его выручала природная старательность, присущее ему стремление отлично выполнять всякое порученное дело. Кроме того, ему все это было внове, и он работал куда горячее и увлеченнее, чем Камиль и Салим.
Камиль и Салим очень похожи друг на друга. Оба худые, смуглые, черноволосые. Правда, младший, Салим, чуть выше ростом. А так ну прямо близнецы, да и только. Зато характеры у них совсем несходные. Даже мать говаривала: «Сама не понимаю, как у одной матери могли такие разные родиться…»
Вот наконец все готово для молотьбы. Площадка покрыта толстым слоем колосьев пшеницы, в стороне стоят, жуют солому четыре быка, запряженные попарно. Каждая пара впряжена в свою балву — толстую широкую доску, носовая часть которой приподнята, как у саней. Дно доски, словно шипами, утыкано заостренными кремнями: для размельчения колосьев.
Команда подана. Мальчики становятся па «сани» и катятся по скользкой соломе, как по льду. Орут, весело подгоняя быков. Асельдер тем временем отдыхает, покуривает, с усмешкой глядя, как веселится ребятня. Но мысли его не так уж безмятежны и веселы. Озабоченно прикидывает он, сколько выйдет пшеницы из всей этой скирды, тревожно вздыхает про себя: «Хоть бы хватило на зиму!»
К полудню молотьба была закончена. Ребята здорово загорели. Рыжеволосый, веснушчатый Уллубий почти сравнялся со своими смуглыми друзьями: обожженное солнцем лицо его стало красным, точно у маленького индейца.
Появилась Тетей, неся обед. Все уселись под навесом, специально сделанным Асельдером. В глубокую глиняную миску Тетей налила хинкал с кислым молоком, заправленным сушеным курдюком с чесноком. Разломила поджаристый горячий мичери[16]. Подала каждому деревянную ложку.
— Ну как тебе наш хинкал? Нравится? — спросил Асельдер, глядя на довольное лицо Уллубия.
— Да что тут может нравиться! Сказал тоже! — смущенно прервала его Тетей. — Небось Джахав его не таким хинкалом кормит. Настоящим, с мясом. Да и мало ли там у них разносолов, которые там даже и не снились!
— Нет, мне нравится, — возразил Уллубий, с наслаждением уплетая хинкал. — Очень вкусно.
Ему и впрямь казалось, что он отроду не ел ничего вкуснее этого хинкала.
— Хорошо поработаешь, так любая еда вкусной покажется, — сказала Тетей, радуясь, что похвалили ее стряпню. — Только ты, сынок, особенно-то не надрывайся. Мои сорванцы привыкли, а тебе с непривычки, боюсь, трудно пришлось. Еще заболеешь, сохрани аллах!
