– Здорово ночевали! – повторяют мальчишки вслед за отцом.
– Слава Богам! – отвечает грузная женщина в вышитой рубахе из белёной домоткани, с подоткнутым клетчатым передником. Стас вспоминает, что эта штука называется «понёва». Такие же понёвы – только клетки другие, попроще – на двух старших девчонках, которые помогают накрыть на стол. – Стасько, внучок, что дичишься, ровно неродной! Не стой, как деревянный, сидай, зараз йисть будем! В лесу вам богато сил потребуется.
Садиться где попало тут не полагается. Во главе стола, под полкой-божницей с резными идолами восседает сухой и длинный, как трость, узколицый старик с седой бородой по грудь. Это прадед Ждан. Когда-то он сам был старейшиной, но десять лет назад его застигла буря на озере, лодку разбило о камень, сам он сломал всё, что можно сломать. Ждан выжил и даже не обезножел, однако передал главенство в роду сметливому среднему сыну – деду Некрасу. Но до сих пор его слово – непререкаемый приговор для Кресева. Старик наклоняет голову в ответ на поклоны гостей. По правую руку от него садится дед, справа от деда – парень двумя годами старше Влада: сын, наследник. Только за ним садится отец. Потом Влад и Стас. Потом двое мальчишек-погодков, восьми и девяти лет.
Слева от прадеда Ждана – пустое место. Когда-то там сидела его жена, которой уже лет пятнадцать как нет на свете – её, как тут говорят, лихоманка забрала. Левее садится хозяйка… в смысле бабушка, а дальше – четыре девчонки, от подростков в понёвах до пятилетней малявки, которая щеголяет в рубашонке по колено, потому что понёва ей по возрасту не полагается.
Стас помнит, что старшего молодого дядьку зовут Завид, а бабушку – Смага, а имена младших тёток и дядек, похожие на сербские или фэнтезийные, путаются у него в голове.
В мисках дымится каша, заправленная салом. Разносолами здесь не балуются (и правда, когда же хозяйке готовить закуску-первое-второе-третье-десерт на такую ораву!), но каши вдоволь. Вместо чая бабушка разливает взвар, пахнущий яблоками, травами и мёдом.
– Благодарим Богов! – неторопливо произносит прадед Ждан в конце трапезы и поднимается с лавки. После этого остальным сидеть за столом неприлично. Да и пора приниматься за дело.
В сопровождении дядьки Завида они идут к конюшне. То есть это не совсем конюшня, а… В общем, в просторном «ангаре» (это слово приходит на ум Стасу), разделённом на секции, стоят лоси! Отец рассказывал, что здесь многие ездят на лосях – и верхом, и запрягают в телеги и сани, и пашут на них. Но одно дело – слушать рассказы, а другое – видеть воочию, не говоря уж о том, чтобы ехать на такой зверюге! Он с малолетства умеет ездить верхом, но на нормальной лошади!..
