— С чего бы. Я видела то, что видела. Но не лучше ли обратиться к межмирному совету? Там сидят сильные маги.
— Которые не менее сильно любят себя и свои жалкие способности, — заметил мужчина.
— Ясно. Боятся заразиться… А нас, выходит, не жалко, — я посмотрела на ребят.
В их глазах горел азарт, как и в моих. Такой шанс вряд ли выпадет второй раз в жизни. Со мной всегда так, если есть что-то невозможное, я обязательно в него вцеплюсь. Услышав на первом курсе, что из-за болезни Лайонела закрылись три мира, я сразу же поняла, какой проект вынесу на защиту диплома и вцепилась в него. За три года при идейном вдохновительстве Раи и Кудрявого мне удалось достичь довольно неплохих успехов. Учитывая, что никто больше не «тратит время на ерунду», мои наработки в этой области единственные. Учителя и куратор все время твердят, чтоб я бросила это гиблое дело, поскольку болезнь неизлечима и миры все равно будут рано или поздно отсечены все до единого, но я была непробиваема. Как оказалось, не зря. Пусть незнакомец смотрел на меня как на добычу, а не как на спасительницу, но я имела возможность сделать что-то хорошее. Хотя бы попытаться спасти людей!
— Сколько ваших людей заболело? — я разорвала напряженную тишину.
— Я бы на вашем месте не стал называть их людьми в лицо.
— А как мне их называть?
— Женщин — фави, мужчин — лори. Остальное на свой страх и риск. Это понимать как согласие?
— Они всего лишь студенты, решение об отправке будут принимать… — под взглядом незнакомца Вадимыч умолк, отступил на шаг назад, а затем и вовсе плюхнулся в свое кресло.
— Я прибыл не спрашивать разрешения. Я прибыл за той, что начертила эти символы.
— А, если я не хочу пойти. Ну, вдруг такая дурацкая мысль приходила в мою голову?
— Тогда вы продолжите не хотеть, но уже в Вёрджиле.
— Понятненько, — вот недаром во мне шевелилось нехорошее предчувствие. Я подошла к ребятам и, похлопав их по спинам, нервно улыбнулась.
— Я… я вызову охрану! — больше рассуждал, нежели угрожал Вадимыч. Незнакомец скучающе вздохнул:
— Попробуйте.
— Межмирному совету пожалуюсь! — уже смелее.
— На нас в него уже триста лет жалуются. Эти трое пойдут со мной. Вопрос решен.
— Э, мужик, а ты не принаглел ли часом? — вступился Кудрявый, неосознанно приосанившись и выпятив грудь колесом. Раньше я считала его фигуристым и широкоплечим, но рядом с темноволосым верджилийцем друг казался карликом. — А, если мы не хотим идти?
— Тогда в течение месяца фави Софи умрет.
