— С удовольствием помогу, чем смогу.
— Вы можете перенести меня домой? В Венесскую провинцию? — отошла от одного лорда и подошла к другому.
— Исключено, — отрезал Кристиан.
— Я не к вам обращалась, — также холодно отчеканила я. По какому праву он, отказавшись от меня, еще смеет приказывать, что я должна, а чего не должна делать.
— Я — Верховный главнокомандующий и запрещаю вам появляться у границ боевых действий.
— Что? — головокружение напало также неожиданно, как и паника. Боевых действий? А что, если моя мама… сестры… нет. Этого не могло случиться. Я тем более обязана там быть!
Прежде, чем упасть, успела схватиться за край стола. Мужчины среагировали мгновенно и к неудовольствию друг друга поддержали меня с обеих сторон.
— Брат, усади ее, я сделаю отвар, — нехотя выпуская меня из рук, приказал Дамиан.
Кристиан помог расположиться в кресле, потому что кушетку я категорически отвергла. Я не больна. Просто количество дурных новостей и впечатлений за сегодняшний день зашкаливает. Взгляд архангела прожигал насквозь. Пока Дамиан возился с отваром в противоположном конце своего кабинета, он едва слышно произнес:
— И ты пришла с этим к нему?
— А к кому? Дарел не может перемещаться на такие расстояния, а вы… вы сочли, что я больше не стою вашего внимания, — отвернулась, чтобы не разреветься.
— Это не так, Э… Эбигейл. Все намного сложнее.
— Это точно. Зовите меня — Элизабет. Я вновь замужем. Мой муж воскрес…
Кристиан стиснул зубы.
— Ненадолго.
Прежде, чем архангел успел раствориться в золотых лучах, я успела схватить его за камзол. Но перемещение уже началось и утянуло меня за собой. Мы оказались во дворце: там, где Гален, разыскиваемый жандармами и тайной полицией, появиться не мог. Но там, где меня вполне могли опознать и сообщить ему, что Эбигейл, его ненаглядная и не в меру живучая жена, восстала из мертвых. Это, вероятно, семейное.
Затравленно обернувшись по сторонам, я втянула шею. Словно это могло помочь скрыть меня от придворных.
— Зачем вы схватили меня, Княгиня?
— Думала, вы хотите навредить князю.
— Он вам настолько дорог? — увлекая меня в одну из комнат, оказавшихся пустым кабинетом, спросил мужчина.
Он устроился за широким столом из темного дерева и уставился на меня недобро. Холодный, почти брезгливый взгляд. Такой, каким он прежде никогда не смотрел. Стало тяжело на душе. Да вообще захотелось огреть его чем-нибудь тяжелым. Например, вон той бронзовой статуэткой, бюстом его императорского величества, да простит за подобное непотребство! Вместо этого чуть нервно заметила:
