– Не жжётся, – сказал дичок и, выпрямившись, пососал палец. – И чего вы хотите?
– Юку увидеть, – сказала Кетола, – она, говорят, может огневицу вывести.
– А надо?
– Нельзя с ней, – твёрдо сказала Тая.
– Нельзя, – подтвердил Исмар.
– Ладно, – дичок развернулся, – ступайте за мной.
Шатёр Юки Многоглазой жался к лесной опушке. Им пришлось пройти через всё Койбасы, ёжась от звуков, шевелений и странных, горбатых теней. Лозка держалась у ноги матери. Пальцы она стиснула в кулачок, но огневица нет-нет и поплёскивала из него светом.
– Постойте пока.
Дичок завернул край шатра и пропал внутри. Тая шумно выдохнула. Исмар, видимо, чтобы куда-то пристроить руки, стал гладить дочку по голове. В шатре послышались негромкие голоса, что-то звякнуло, зашуршало, из глубины к выходу приблизился зеленоватый свет. Полотно отогнулось. Седой дичок со своей палкой шагнул мимо. Мигнули светлячки, качнулся покров.
– Свидимся.
Прореху шатра за ним заполнила низкая, косматая фигура с глиняной плошкой, в которой горело древесное масло.
– Не смотри! – Тая закрыла Лозке глаза.
Фигура издала хриплый смешок.
– Поди поздно. – Она протянула ладонь. – Дай Юке свою руку, девочка.
Отсветы зелёного огня выхватывали то морщинистую щёку, то страшный, слепой и белый глаз, то непонятного цвета клок волос, косо падающий со лба и подвижным шрамом перечёркивающий лицо женщины. Мятый покров поблёскивал бусинами.
– Не бойся.
Лозка шагнула к Юке. Детская ладонь легла поверх сухой, растрескавшейся взрослой. Огонёк затрепетал на мизинце.
– Ага, – наклонилась к нему Юка.
Какое-то время она, поводя плошкой, пристально рассматривала огневицу и причмокивала губами, словно удивляясь. Слепой глаз вдруг уставился на девочку.
– Не болит?
– Нет.
Женщина дохнула на огонёк, словно надеялась, что он потухнет.
– А вы правда многоглазая? – осмелев, спросила Лозка.
– Правда.
– А где они?
– Кто? Глаза?
Лозка кивнула.
– Везде, – сказала Юка Многоглазая и мотнула головой.
Клок волос, как шторка, сдвинулся в сторону, подались назад космы, и в свете горящего древесного масла открылось: вот глаз на виске, вот глаз в уголке губы, вот три глаза на морщинистой шее – один побольше, два других – хитро прищуренные. Да и бусины, как оказалось, вовсе не бусины.
Тоже глаза.
– Я вижу всё, – сказала Юка.
Когда тощий однорукий парень, по окрику выбравшийся из шатра, увёл внутрь Лозку, Юка, припадая на правую ногу, подошла к Тае и Исмару. Несколько секунд многочисленные глаза её изучали людей.
