— Бедный отец! — воскликнула Адария, постаравшись как можно правдивее изобразить удивление.
Молодая женщина оперлась на предложенную ей руку советника, повернулась к служанкам и бросила им через плечо:
— Пойдите и скажите Кэсмей, что мой отец болен, и я иду проведать его.
Девушки послушно закивали, развернулись и побежали в сторону покоев Адарии, а она с советником направилась к отцу. Итак, первая сцена была сыграна, теперь предстояло убедить всех жителей Эгасса покинуть родные дома, бросить все, что у них есть, и отправиться в сторону моря. Адарии не хотелось думать о том, как она и Мэлдин сумеют провернуть все это, и даже при одной мысли о предстоящем колени ее начинали подкашиваться от страха.
Когда советник подвел ее к двери в покои Аталира, молодая женщина замешкалась на пороге, ощутив на себе испытующие и любопытные взгляды стражников. Она постаралась придать своему лицу скорбное и встревоженное выражение, стараясь не думать о том, насколько убедительным оно получилось. Адария вошла в большую, богато обставленную гостиную, и торопливо пересекла ее, направившись прямиком к украшенным лунными камнями дверям. Двери эти вели в спальню Аталира. Мягкие ковры полностью заглушали шаги, на окнах едва заметно трепетали тонкие занавески с богатой вышивкой, на небольшом столе тускло блестел позолоченный кувшин для вина и такой же кубок, на тарелке лежали свежие фрукты, а стены украшала яркая мозаика, выполненная из полудрагоценных камней разных цветов и оттенков.
Адария осторожно открыла двери, и при виде отца, в сердце ее всколыхнулось чувство вины. Молодой женщине почудилось, что он сейчас похож на мертвеца. Аталир казался теперь не таким уж молодым, и, подойдя ближе, она заметила тоненькие серебряные нити в его черных курчавых волосах, которых не видела раньше. Грозный правитель Эгасса выглядел таким беззащитным и мертвенно спокойным во сне, что молодая женщина, принуждаемая чувством вины и страха, неожиданно для себя самой почти упала на колени перед постелью отца и заплакала, спрятав лицо в ладонях. Она даже не заметила стоявшего у окошка дворцового лекаря по имени Пелант, старика, который, как и ее нянька Кэсмей, лечил семью правителя еще со времен, когда страной правил дед Адарии.
—Мужайтесь, моя госпожа, — тихо произнес старый лекарь. —С подобным мне еще не приходилось сталкиваться. Я пробовал уколоть его руку, подносил к носу ароматные соли, щипал, но все без толку. Господин Керант послал за другими лекарями, хотя, боюсь, госпожа, что дело серьезное, и пока обрадовать мне вас нечем.
