- Ещё немного, Пхьид и тебя не спасёт даже твой особый статус – раздраженно выплюнул Саид, начиная выходить из себя. – Ты лишалась права голоса, когда твоё тело стало принадлежать моим детям. Так что особо выбора у тебя и нет. Или ты делаешь то, что я от тебя хочу или будешь жить по соседству с Теуновым, пока не станешь послушной и покладистой.
Так вот для чего он на самом деле привёл её сюда. Вот для чего хочет, чтобы она видела страдания мужчины. Чтобы ей даже и в голову не пришло бунтовать.
- А что потом? Что будет со мной, когда я их рожу? Убьёшь или снова попытаешься отдать своим псам?
- Я не зверь, Пхьид и не стану поступать подобным образом с матерью своих детей. Родишь их и сможешь уйти на все четыре стороны. Я отдам тебе все необходимые документы и заплачу хорошие подъёмные, чтобы ты смогла начать новую жизнь в любом уголке мира. А что бы ты как можно лучше усвоила, что с тобой будет, если ты меня ослушаешься, на следующие две недели Хасан Теунов становится твоим личным питомцем, - взял он её за холодную руку, вкладывая в ладонь два ключа. - Один от подвала. Второй от камеры. Приходить сюда будешь три раза в день и только под присмотром моих людей. Будешь его кормить, мыть, лечить и чистить его отхожее место. Не бойся, - тут же уловил Саид её волнение. – Я уже предупредил Хасана, что отрублю ему руку, если он посмеет прикоснуться к тебе против воли. В обед можешь приступать к своим обязанностям, а завтра к тебе приедет гинеколог.
- Х-хорошо…
Покорно пробормотала, прекрасно понимая, что спорить бесполезно. Если она позволит себе сейчас ещё немного своеволия, то её не спасёт даже особое положение. Ева и так узнала куда больше, чем рассчитывала.
Говорить о чём-либо сейчас – не имело смысла. Вулкан Асманова пылал, извергая из себя раскалённых обломков, пепла, излияние магмы, которая, излившись на поверхность, превращалась в раскалённую лаву ненависти, жестокости и желчи.
И Ева прекрасно понимала, что должна переждать это чудовищное извержение. Иначе всё закончится намного печальней, что об этом говорил сам Асманов.
Следующие восемь месяцев её никто не тронет. Никто не обидит и не причинит вреда. И это было единственным, что имело значение.
* * *
- С-спасибо, - с трудом проговорил Теунов перебитой челюстью.
Спустя три дня это было впервые, когда мужчина смог хоть что-то ответить Еве на её постоянный уход.
Асманов больше к нему не прикасался. Не избивал и не допытывался о возможной связи с Гаджиевым. Сейчас уже то, что он был лишен свободы, было для Теунова самой жестокой пыткой.
