Их накрыло тьмой, разбавленной осколками пепла и пыли, марева туманов.
Где-то там, у реки, на берегу, в их собственном городе кошмаров и скрытых страхов, которые ведомы только им. Они вместе — и никто, никто не смеет обидеть их, нарушить их счастье.
Юноша простонал, вцепившись зубами в оголённое плечо, врезаясь когтями в спину. Задёргался, подаваясь вперёд. Девушка прижалась к нему, двигая бёдрами, ускоряя темп. Ещё пара сильных движений — и мрак застелил глаза, опуская завесу праха, окутывая теплом забвения.
Он любил её, как никого другого.
Сильно, неистово, буквально раздирая нежную плоть, сам сводя ноги от наслаждения, что струилось по пылающим жилам.
Исчезло всё, и лишь морок был свидетелем их чувств, их звериной, дикой страсти, столь дикой и извращённой — но в то же время чистой, искренней. Детской.
Сердце сжалось в предвкушении горячей волны, что захлёстывает сознание, поглощая душу.
***
Всё ещё изнемогая, парень откинулся на подушку, едва дыша. Алина опустила голову ему на грудь, ласково поцеловав в щёку, встречая влюблённый, благодарный взгляд. Так и уснули.
Две души, загнанные в чужие тела — и узнавшие в них друг друга. Двое бедных детей в мире, где их не поймут, где не примет никто, кроме самих себя. Но — познавших истину, подсказанную сердцем. Выведенную в любви.
Действие тринадцатое. Крадущийся ужас
Место действия:
Кабинет директрисы
Действующие лица:
Оксана Леонидовна
Зинаида Андреевна (директриса)
Оксана училась ещё в то светлое время, когда в психиатрию можно было загреметь просто по факту того, что твоё мышление не совпадает с политикой партии. Сознание пытались нормировать под иллюзорную планку истинного советского октябрёнка, пионера, комсомольца — и достойного гражданина своей великой державы. О том, что у человека могут быть какие-то проблемы, которые не решаются патриотическими песнями и идеологически верными лозунгами, и речи не шло.
Но и железный занавес, и хвалёная система, и вечера запрещённой музыки (ясное дело, подпольные), говорили об обратном. Жизнь за стеной светлого мира патриотизма есть, и она многогранна. И, что вполне закономерно, эти грани — совершенно разные.
Бывает, человеку плохо (нет, водка — не лекарство, равно как не всегда спасёт гимн и добрая речь генсека). Есть проблемы, которые находятся непосредственно в человеческой душе, и если о них не говорить, то рано или поздно они сами о себе заявят.
Конечно, неблагонадёжный элемент всегда можно засунуть в дурку и сделать «овощем», списав всё на страшное слово «шизофрения» — и дело с концом, но все прекрасно понимают — это тоже не выход.
