— Ты трахал мою подругу в нашем доме и ещё смеешь говорить, что мне насрать?! — выплюнула Эля со злостью, а он лишний раз убедился — ее эмоции были далеки от тех, что испытывают к человеку, которого любят.
Да и кому он врал? Она любила его деньги, а не его самого. Все просто. Просто и предсказуемо, но отчего-то все равно больно.
— Чего ты хочешь? — спросил он устало, желая покончить с этим как можно скорее. Ему уже все было до тошноты ясно.
— Для начала мог бы и оправдаться! Извиниться! Я не понимаю тебя, Кир! У тебя что, совсем нет совести?!
Она взывала к его совести, а он совершенно не испытывал каких бы то ни было угрызений. Может, он и был мерзавцем, но о каком чувстве вины можно было говорить, если их отношения походили на договор купли — продажи? Разве он испытывал чувство вины по отношению к старой машине, которую менял на новую? Нет, он вовсе не относился к Эле так, проблема была в том, что это она сама свела все в подобную плоскость.
Хотя он действительно был перед ней виноват. Он позволил ей думать, что будет бесконечно платить за возможность ее трахать. И оба они были виноваты в том, что их брак скатился в товарно-денежные отношения, где все было известно заранее и выгодно обеим сторонам. А ведь он уже давно мог дать ей понять, что его это не устраивает. Хотя нет, все же не мог. Просто потому, что до Вари этого совершенно не понимал.
— Давай оставим эти представления для драматического театра, — наконец ответил он Эле ровным тоном, — и сделаем все гораздо проще. Сколько?
— Сколько? — Она смотрела на него так ошарашенно, что он готов был поверить, что действительно зашёл слишком далеко в своем цинизме. И, возможно, поверил бы, если бы не одно «но» — ему было попросту все равно, как он выглядит в ее глазах. Падение в статусе от живого кошелька до бессовестного мерзавца было не таким уж и болезненным, и мало что меняло между ними, разве не так?
— Ну да, — кивнул он, продолжая зачем-то вглядываться в красивые, хорошо знакомые ему черты. — Сколько стоит твое прощение, Эля?
Ее глаза зло сверкали, крылья носа гневно раздувались и он почти ожидал, что она сейчас бросится на него, чтобы расцарапать ему рожу, точно разъярённая кошка, но это было бы совсем не в ее стиле. Вместо этого она подошла к нему ближе и отчеканила:
— У тебя нет столько денег, Кирюша. И единственная причина, по которой я готова тебя простить — при условии, что ты этого попросишь, как следует — это наш будущий ребенок.
