Выдыхаю, когда щелкает пряжка ремня, и зажмуриваюсь, боясь, что шумный выдох выдаст меня с потрохами.
— Подглядывать нехорошо, малышка, — тихая насмешка растекается теплом по венам, впрыскивая в кровь щедрую порцию адреналина. Чертов Карабас! Один голос сводит меня с ума, заставляет плотнее сжать бедра, потому что там все пульсирует желанием. Еще один рваный выдох. — Прости, не могу остаться, — а в голосе ноль эмоций. Врет, засранец.
— Можешь, — я все-таки открываю глаза и встречаюсь с темной синевой мужского взгляда. Рассветный полумрак скрадывает черты лица, как полумаска. — Но не хочешь. Поэтому давай, проваливай, Карабас.
Сглатываю, потому что не хочу, чтобы он уходил.
— Еще увидимся, детка, — подмигивает и уходит, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Я не успеваю сообразить: рефлексы работают вместо меня. Спрыгиваю с кровати и в два прыжка оказываюсь возле огромного окна. Второй этаж, вид на центральный вход. Отсчитываю минуты. Спустя семь на крыльце появляется он, мой Карабас. На ходу надевает куртку и запрокидывает голову, подставляя лицо редким снежинкам, срывающимся с неба. Первые лучи солнца вплетаются в растрепанные волосы, отливающие золотом, и Карабас делает то, что пригвождает меня к месту и ворует дыхание: левой рукой прочесывает непокорные волосы, улыбаясь краешком губ, и прячет взгляд за стеклами «авиаторов». Такое простое, но чертовски знакомое движение.
Сердце пропускает удар, а я пячусь в темноту комнаты, плюхаюсь на кровать, просчитывая каждый вариант. Выискивая в своей девичьей памяти хоть одного мужчину с такой привычкой и ничего. Перевожу взгляд на разобранную постель и обнаруживаю на прикроватной тумбочке черную полумаску.
— Еще увидимся, Карабас, — улыбаюсь, оглаживая пальцем витую подпись дизайнера полумаски. — Даже быстрее, чем ты думаешь.
Глава 5
Декабрь. Сейчас.
Встряхиваю волосами, отгоняя непрошеные воспоминания. Я давно перестала обращать внимания на странные намеки Конюха. Да, все мы женщины одинаковы анатомически. И плевать, что именно он имел в виду, говоря, что уже все видел. Решил поиздеваться, что я не так уж хороша для него? Пусть. Я к нему в любовницы не набиваюсь. А уж сколько у него женщин было, мне вовсе не интересно. Только почему это задевает все равно? Застревает в голове, заставляя вновь и вновь возвращаться к его пальцам на пуговках рубашки и к тонкому шраму на запястье. Напоминает о том, другом, что въелся под кожу, а потом просто сбежал. И так и не сдержал свое обещание о скорой встрече.
