— Куда?
— Осторожничать поздно. В райком идем.
И уж на ходу кинул холодно:
— Ну, смотри: коль вовсе запоздали, не вытянем Ивана, добра себе не жди! Что раньше-то смотрел?
Через полчаса они сидели в кабинете Сутулова. Секретарь райкома смотрел на Алексея сузившимися глазами, у него напряженно подергивалось веко, вопросы ронял короткие, холодные. И Алексей только тут понял угрозу Бессонова: за позор Чупрова отвечать придется ему, секретарю парторганизации.
— Пьет? Сильно? — переспрашивал Сутулов.
— Страшно, Борис Степанович.
— А слухи о темных делах верные?
— Говорят…
— Могут ложно говорить.
— Нет, есть и правда.
— Надо узнать поточнее.
— Я узнаю, — сказал Бессонов.
— Как ты узнаешь? Вон Быков рядом живет, да и то определенно сказать не может.
— Сам Чупров мне расскажет.
— А если не расскажет?
— Вместе росли, вместе работали, должен рассказать.
Сутулов кивнул:
— Так и решим: поезжай.
Опухший, с красными веками, подчеркнуто твердой, тяжелой походкой ходил Чупров по хозяйству, стараясь не глядеть людям в глаза.
Но в тот день, когда Алексей уехал к Бессонову, на Ивана Маркеловича нашло просветление. Утром, как всегда с тяжелой головой, чувствуя и в душе и в теле какую-то омерзительную муть, он вышел из дому.
Было уже светло. Стояла оттепель. Снег на дороге мягко поддавался под валенком. Под окнами, на голых ветках двух березок, кипела большая воробьиная стая. Яростное чириканье разносилось по всей деревне. «Продержится оттепель. Ишь, воробьи празднуют», — отметил Чупров.
Его воспаленное лицо тронул влажный ветерок. Он донес тонкий горьковатый запах. И Чупров почти задохнулся сырым воздухом, в котором был растворен этот запах…
Далеко, далеко еще весна. Быть и метелям, быть и трескучим морозам. Но такой запах — запах весны. Это у ствола рябины подопрел снежок, размочил кору, и кора горьковато пахнет.
Чупров по привычке направился в плотницкую. Там срочно делали еще одни тракторные сани.
Что бы такое совершить? Как очистить себя? Вымыть душу, соскоблить с нее грязь, чтоб можно было ходить по колхозу, как ходил раньше, без страха и стыда глядеть в глаза колхозникам. Хоть неделю, одну б неделю прожить прежним Чупровым, суровым и справедливым хозяином колхоза, а там хоть смерть, не страшно!
В плотницкой он увидел, что плотник Сидор Воронин сколотил такие широкие тракторные сани, что они не смогут уместиться ни на одном проселке. Чупров рассердился:
— Этакую баржу по Волге пусти, за берега цеплять будет. Ты подумал, как их по лесной дороге трактор повезет? Может, специальную просеку рубить прикажешь?
