На другой день он отправлял Павла одного, сам проводил его до машины, на прощание пожал руку.
— Базарный доход — становая жила колхоза. И новые скотные и новые теплицы — все на нем держится. Ты отвечаешь за то, чтоб эта жила не подсыхала. Ты большой человек в колхозе. Максим это недопонимал.
Жизнь шла обычным порядком. Иван Маркелович с утра до вечера занимался хозяйством. Никодим Аксенович присмирел. Казалось, все улеглось.
Павел Штукин должен бы становиться опытнее, набираться торговой смекалки, но доход с базара почему-то не рос.
Чупров заметил, что у парня появились новые галстуки, что он курит дорогие папиросы. И это еще полбеды. Беда была в том, что Павел Штукин стал увиваться возле Никодима Аксеновича.
Базарный продавец всегда связан с бухгалтером. Он сдает деньги, расписывается в получении новых товаров. Но почему все же вечерами молодой парень вместо того, чтобы идти в клуб, где и танцы, и радио, и девчата, сидит со стариком? О чем они толкуют?
Чупров решил принять меры. Он каждый день начал звонить по телефону в город, узнавать цены на базаре.
У стола бухгалтера, развалившись, положив ногу на ногу, сидит Павел Штукин. Никодим Аксенович чему-то весело, по-стариковски лукаво, посмеивался. Они оба оборвали смех, когда появился Чупров.
«Не надо мной ли?» — подумал Чупров и кивнул продавцу:
— Павел, зайди!
Даже то, что Павел не сразу вскочил, не бросился следом, показалось председателю подозрительным: «Марку выдерживает, хочет показать, мол, не боюсь».
Павел вошел. Невысокий, большеголовый, он сел неловко на стул, уперся руками в колени, расставив в стороны локти.
— Как торгуешь?
— Ничего, Иван Маркелович.
— А по-моему, плохо! У Максима дела веселее шли.
— Тогда что ж… — Павел развел плечи, выставил грудь. — Что ж, коль не нравлюсь, освободите.
— С такой должности освобождают знаешь как? Передав суду!
— Меня в суд?
— Не меня же. Я не воровал. Почем в этот раз свинину продал?
— По двенадцати. Известно же, записано.
— Врешь! По восемнадцати! Тысячу восемьсот рублей за один выезд в карман положил.
— Да что это такое? Не поеду больше, снимайте!
— Снять недолго. Сначала заставим признаться и заплатить все, до копеечки. Уж раз заметили, значит, ты не только эту тысячу восемьсот прикарманил.
— Ничего я не брал! Чего вы на меня напали!
— Запомни! — строго сказал Чупров. — У тебя две дорожки: стать честным человеком, или… Слышишь меня? Или под суд! Других дорог нет! И не надейся меня одурачить. Я стреляный воробей.
