Мое положение становилось хуже. Все чаще я попадал в белую комнату, все чаще возвращался почти в бессознательном состоянии, после, конечно, приходил в себя, но раньше такого не было. Порой, я путал реальность с глюками, которые ловил долгое время после возвращения в камеру, и тогда становилось страшно."Если бы не твоя башка, Вениамин Романович не посмотрел бы в твою сторону", – бросил мне как-то лаборант. Это было тогда, когда мои показатели сильно ползли вниз, и я бесил всех медиков.
Моя воспитательница говорила, что у меня какой-то другой ум, поэтому пускала в свой кабинет и в библиотеку, где я проглатывал книги разных направлений: от сказок до научных трудов.
Помню, когда нас с Лизой привезли сюда, ее назвали штаммом, а меня – анти-штаммом. Она подошла по параметрам, а я не очень. После многих процедур мое тело совсем перестало радовать медиков, они всячески высказывали свое недоумение, пока дядя Веня не нашел во мне что-то иное, и это сделало мою дальнейшую жизнь.
Меня превратили в ничто. Взяв почти все, что можно. Сам удивляюсь своей стойкости, как много способен выдержать человек.
Не один раз я желал себе смерти. Искренне. Но она не хотела меня.
Много раз воспарял духом, желая выбраться из этого ада. Во что бы то ни стало. Я был готов к преступлению. Меня страшило это, но только поначалу. Потом привыкаешь.
Привыкаешь ко всему: к боли, к унижению, к одиночеству. К желанию смерти. Но продолжаешь жить.
При моем росте метр девяносто два теперь я вешу сорок семь килограмм. Ползаю на коленях по камере, если сильно нужно, но это доставляет мне муки, потому что колени и локти сильно распухли и любое нажатие или движение вызывает нестерпимую боль. Но я не хотел "ходить под себя", а туалетное отверстие находилось в конце стены. И тайник с бумагой и карандашом располагался в стене ближе к полу за кроватью. Так что ползать мне приходилось. И очень сильно терпеть.
И вот он я – истощенное лысое существо, путающее реальность с видениями, ползающее и плачущее одновременно, блюющее в ведро и стонущее ночами. Я – Дмитрий Рыжов, некогда мечтавший о нормальной человеческой жизни. Подопытный материал. Служащий "на благо" другим. Никто. Собирающий грязной пижамой пыль на полу камеры.
Помог ли я кому-нибудь? Или все было зря?
– Фантомас, принимай соседей! – раздалось где-то рядом.
– Два сапога пара, – хохотнул хриплый голос.
Я приподнял голову, увидев охранников с инвалидным креслом, они гремели замком камеры рядом, которая отделялась от моей не кирпичной стеной, а решеткой.
