В противоположном углу луч фонарика выхватил из темноты ворота наподобие гаражных — широкие, рассчитанные на грузовик, с прорезанной в правой створке низенькой дверцей. Дверца была оснащена мощным засовом — естественно, отодвинутым и намертво приржавевшим к заросшим мохнатой грязью петлям — и глазком, который служил дополнительным намеком на секретность когда-то расположенного здесь объекта. Дмитрию удалось сдвинуть металлическую пластинку, которая закрывала глазок. Он приник к круглому отверстию в побитом ржавчиной металле, но, как и следовало ожидать, ничего не увидел.
Попытка открыть дверь ни к чему не привела — дверь была заперта снаружи, а может быть, и заварена. Помянув недобрым словом русское начальство, испокон веков отличавшееся стремлением понавесить повсюду замков, а все ключи сложить к себе в карман, Дмитрий просунул в глазок сначала палец, а затем и свой проволочный крючок. Металлический прут ушел в темноту, не встретив сопротивления. Что ж, по крайней мере, теперь можно было не опасаться, открыв дверь, упереться в сплошную массу слежавшейся, твердой как камень земли.
Дмитрий опустил на пол сумку, крючок и фонарик, поплевал на ободранные ладони и взялся за кувалду. Он, всегда чуравшийся физического труда, за время своих скитаний под землей сделал множество открытий. В частности, ему удалось опытно-экспериментальным путем установить, что кувалда — великолепный инструмент, которым при умелом обращении можно свернуть горы.
Горы не горы, а какой-то несчастной двери, сделанной из наваренной на металлические уголки листовой жести, перед таким натиском было не устоять. Грохочущие удары падали один за другим, в зале гудело гулкое эхо; кувалда размеренно взлетала и опускалась, временами выбивая из железа длинные красноватые искры. Прогибаясь, старая жесть крякала, скрипела и скрежетала. Вот лопнул один сварной шов, за ним другой; железный лист начал понемногу отходить от рамы. Дмитрий ударил еще раз, угодив по раме, ржавые петли не выдержали, обломились, и изувеченная дверь с грохотом провалилась в темноту, открыв черный прямоугольный проем.
Крестовский подобрал свою амуницию и вышел. Очутившись в широком тоннеле, он оглянулся и посветил фонариком на ворота. «Предъяви пропуск в развернутом виде!» — было написано на них немного архаичным шрифтом. Ничего иного Дмитрий, собственно, и не ожидал. Вместо пропуска он показал воротам средний палец, повернулся к ним спиной и зашагал по коридору.
