Наконец они добрались до развилки коридора, после которой до самого места смерти Крестовского свернуть было уже просто некуда. Если их и впрямь поджидала засада, то она была именно там, возле трупа. И именно туда, в сводчатый коридор с постепенно понижающимся кирпичным полом, нырял этот проклятущий телефонный провод. Злой убедился в этом, на минуту включив фонарь, и молча указал Медведю на предательскую медную жилу.
Медведь так же молча кивнул и снова достал нож. Отсюда до того места, где они расстреляли Крестовского, было от силы метров триста, и засада могла обнаружиться на любом отрезке этого короткого пути. Дальнейший риск, таким образом, выглядел неоправданным.
Медведь аккуратно перерезал провод в двух местах, укоротив его метра на полтора. Он действовал так, как фронтовые разведчики в фильмах про войну, выводя из строя вражеские линии связи. Подразумевалось, что, изъяв кусок провода, диверсант поставит в тупик телефониста, который явится этот провод чинить: либо плюнь и уходи ни с чем, либо бери оголенные концы в кулаки и стой крестом под ураганным вражеским огнем, выполняя незавидную функцию живого проводника. Как будто на свете бывают настолько тупые телефонисты, чтобы не иметь при себе пары метров провода!
Но если есть тупые диверсанты, должны быть и тупые телефонисты, потому что природа стремится соблюсти равновесие во всем…
Когда напарник покончил со своим бессмысленным занятием, Злой указал стволом пистолета на проход, в котором скрывался обрезанный провод, и отрицательно покачал головой: мы туда не пойдем. Медведь вопросительно задрал густые брови и постучал ногтем по циферблату наручных часов: это ж сколько придется ждать!
Злой в ответ разыграл целую пантомиму, изобразив человека, обнаружившего, что у него не работает телефон. Он подул в воображаемую трубку, постучал по рычагу, послушал, снова подул, а потом показал Медведю сложенное из большого и указательного пальцев колечко: все о’кей, долго без связи они не продержатся — решат, что провод перегрызла какая-нибудь крыса, и пошлют одного исправить повреждение…
Ждать им пришлось действительно недолго — около часа, не больше. Затем в темной глубине коридора блеснул далекий луч света, а спустя еще какое-то время стала слышна неровная поступь человека, пробирающегося по усеянному обломками полу, среди стоячих луж и гниющего мусора.
Вскоре напарники увидели его. Какой-то тип в общевойсковом костюме химзащиты, со сдвинутыми на лоб инфракрасными очками — черта лысого в них разглядишь, особенно когда надо найти и устранить обрыв телефонной линии! — брел коридором в их сторону, держа в одной руке сильный электрический фонарь, а в другой — провод, пропуская его через кулак, как это делал Злой с бечевкой Крестовского. Из-под мышки у него торчал куцый автоматный ствол с воронкообразным раструбом пламегасителя, на ремне висела кобура, а на боку сумка — надо полагать, с бутербродами или что там еще имеют при себе менты, когда сидят в засаде. Жрать бутерброды, сидя в канализации, — занятие нездоровое, но ментам это, надо полагать, не во вред, недаром же их мусорами кличут…
