Но даже в самом худшем случае, если Шлиман действительно не находил никакого клада, а просто заказал эти украшения местным ювелирам, это все равно золото. Какая разница, античное оно или нет? Ученые, академики до сих пор этого толком не знают…
Одним словом, золото Шлимана считается настоящим, поскольку никто до сих пор не доказал, что оно фальшивое. А это значит, что независимо от своей подлинности оно стоит сумасшедших денег. То есть вообще не имеет рыночной цены, но это как раз не беда: был бы товар, а цена будет. Со всем, что нынче продается и покупается, когда-то так было, все когда-то было впервые выставлено на торги или выложено на прилавок.
Размышления Гронского были прерваны звонком охранника со странной, но очень ему подходившей кличкой Злой. Злой сообщал, что клиент подъехал к банку и в данный момент входит в парадную дверь.
Александр Антонович посмотрел на часы и удовлетворенно кивнул: да, самое время. Прибыл минута в минуту. Отлично!
Дмитрий Крестовский действительно прибыл минута в минуту: когда он вошел, стрелки больших электрических часов, что висели за спиной у Гронского, с сухим, отчетливым щелчком сошлись на цифре двенадцать.
— Точность — вежливость королей, — сказал по этому поводу банкир.
— И снайперов, — не совсем удачно пошутил Крестовский.
Предложив клиенту сесть, Александр Антонович откинулся на спинку кресла и стал украдкой его разглядывать. За месяц, что они не виделись, Крестовский изменился — как-то подсох, возмужал, стал заметно жестче и увереннее в себе. Но это обстоятельство не добавило искренности улыбке Александра Антоновича.
Продолжая улыбаться, Гронский выразительно посмотрел на настольный перекидной календарь.
— Итак, — начал он, — как я понимаю, вы пришли, чтобы расплатиться.
— В некотором роде, — сказал Крестовский.
Александр Антонович погасил улыбку и посмотрел на него с подчеркнутым недоумением. Крестовский выдержал этот красноречивый взгляд, не моргнув глазом. Да, он действительно изменился, и Гронский догадывался почему.
— Будем считать, что это «да», — сказал банкир. — Или все-таки «нет»? Что-то я не вижу при вас тары, в которой могли бы поместиться сто тридцать шесть тысяч долларов.
— Вы правы, — спокойно ответил Дмитрий, — денег у меня нет.
— Ага. — Это прозвучало так, словно Гронский услышал хорошую, а главное, ожидаемую новость. — Так вы пришли просить об отсрочке?
— Не совсем так. Хотя небольшая отсрочка мне, пожалуй, не помешает.
