Однако какая-то часть меня сочувствует Джареду. Он выглядит почти таким же потерянным, как и я. Меня поражает, что ее решение переехать в Техас причиняет боль не только мне, но и ему тоже. Я облизываю губы, почувствовав соленый привкус слез на своих губах.
— И как же мне вернуть ее?
Джаред хмыкает, потирая затылок.
— Ну... для начала ты пьешь и ведешь себя, как ублюдок. Этим ты только оттолкнешь ее.
— Наконец-то! — восклицает Гэвин. — Пожалуйста, выслушай этого человека.
Я перевожу взгляд с Джареда на Гэвина. Они оба выглядят суровыми, но вместе с тем и заботливыми.
— Протрезвись. Да, я сидел в этом вагоне, прежде чем...
Я хмурю брови и скашиваю глаза на Джареда с вопросительной миной. Но, я лишь отмахиваюсь, не желая вдаваться в подробности того, что он имеет в виду. Он кривит губы и клонит голову, взглянув на моего брата. Гэвин только головой качает, а Джаред пожимает плечами.
— Ты также должен вспомнить и то, что не являешься единственным пострадавшим. Маккензи пришла в голову идея уехать, потому что так ты и Оливия найдете способ наладить ваши отношения и создать счастливую жизнь для ребенка.
— Это абсурд! — выкрикиваю я. — Нет для меня никакого пути с Оливией. Это путь в ад. Микки — мой путь.
— Очень может быть, но, Дрю, ты должен посмотреть на это с ее точки зрения. Хотя мы оба знаем, что Оливия — это порождение Сатаны, — я хихикаю в ответ на эту реплику. — Маккензи считает ее своим близким другом. С тех пор как Оливия дала понять, что ты видишь свое будущее с ней и ее ребенком, Маккензи просто отступила.
Я прикрываю рот. Даже алкоголь, что танцует мамбу в моем животе, не вызывает у меня желание связать свою жизнь с Оливией, что уж говорить о трезвой голове. Я трясу головой. Кто-то явно что-то перепутал. У меня появляется внезапное желание блевать.
— Серьезно? — спрашиваю я.
Джаред кивает.
— Да. Оливия сказала Маккензи, что ты готов работать над отношениями с ней ради ребенка.
— Я никогда... — начинаю я.
Гэвин поднимает руки.
— Она сказала то же самое Морган, младший брат.
— Она солгала! — плачу я, потирая руками лицо. — Я всего лишь сказал, что позабочусь о ней и ребенке, ничего более.
Джаред трет переносицу.
— Это даже не удивляет меня. Оливия ни перед чем не остановится, лишь бы заполучить то, что ей хочется. Она прирожденный манипулятор, и сможет удержать Маккензи там, где ей хочется. Вот почему я, не стесняясь, выражаю свое мнение о ней. Но Маккензи очень упрямая. Ее решение принято сердцем, и оно неверно.
