Если Фелиция так думает, то у него для нее есть новости.
— Нет, я чувствовал это с тех пор, как пожал тебе руку в день нашей встречи. Это ты.
Она уставилась на него.
— И ты думаешь, что хочешь моей… любви?
— Я не соглашусь на меньшее.
Его слова, казалось, выбили воздух из ее легких, и она выглядела готовой убежать.
Герцог сделал единственное, о чем он молился, чтобы напомнить ей, как хорошо им может быть вместе: он поцеловал ее.
Когда его губы накрыли ее, он призвал Фелицию открыться для него, поглотив ее вздох, когда девушка сделала это. Он сжал ее голову в руках, держа прямо под собой, пока исследовал ее рот, пробуя на вкус. Как и вчера, когда он поцеловал ее, Герцог купался в ее вкусе и правильности. Сладость, женщина, намек на терпкость. Принадлежит ему… без сомнений.
После минутного колебания Фелиция обняла его, схватив за плечи. Прижавшись ближе, она захныкала. Это был самый сладкий звук, который Герцог когда-либо слышал, и когда он наклонил голову, чтобы поцеловать еще глубже, его взгляд коснулся ее лица. Красные губы, полузакрытые глаза. Желание стерло страх с лица, оставив ее жаждущей, задыхающейся, такой же, как и он сам.
— Видишь? — выдохнул он. — То, что между нами — это правильно, Фелиция. Конечно, я хочу твоей любви.
Как будто он вылил на нее ведро ледяной воды, Фелиция сразу побледнела и отрицательно покачала головой. Она вырвалась из его рук, направилась к двери. Ее голубые глаза заслезились, умоляя его не преследовать ее.
— В чем дело? Почему любовь пугает тебя?
Она не сказала ни слова, просто развернулась. И побежала.
Ее отпор усилил его потребность предъявить права на нее, пометить ее. Его руки дрожали, кровь кипела. Его член ныл. Герцог никогда не хотел женщину сильнее, чем Фелицию. Она была лихорадкой, царапающей его кожу, сводящей его с ума от желания.
И он знал, что она хотела его так же сильно.
Фелиция оглянулась. Она выглядела испуганной и подавленной. Герцог выругался… но заставил себя отпустить ее. Пока. Ей нужно было время, которое он мог дать ей, чтобы принять его и их пару, примириться с тем, что ее беспокоило.
Герцог дал бы ей все, что мог, но из-за надвигающейся опасности и возрастающей лихорадки это не могло быть долго.
Поскольку Фелиция была невосприимчива к магии, разумно было предположить, что потребуется больше, чем обмен словами, чтобы сделать их связанной парой, особенно с ее стороны. Секс был следующей логической возможностью.
И он должен выяснить, и быстро, почему она боялась любви.
