Неизменная любовь | страница 48




Мы с Паясо — как же мне в тот момент захотелось узнать его настоящее имя — даже не пытались протиснуться к сцене. Как и вслушиваться в лирику. Когда я спрашивала его, о чем песня, он качал головой и виновато улыбался. До меня лично долетали отдельные английские слова, но в основном в ушах звучали электронные барабаны и голоса толпы. Видеть я, конечно, тоже ничего не видела, кроме ярких вспышек красного и синего цвета, а также бегущих по чужим головам зеленых неоновых квадратов, ромбов, треугольников и прочей геометрии.


Впрочем, «грасиас» певца перекрикивало восторженные вопли толпы, которой явно не нужны были слова самой песни, потому что подпевали даже задние ряды. Я не слушала и их, я лишь пыталась не оглохнуть. И все же на «уно плаусо» я тоже зааплодировала — скорее всего, своему слоновьему терпению — стойко вынести весь этот шум и гам целый час, не меньше. Определить стиль музыки я не могла — кроме как повторить, что слушать это было невозможно. Это отголоски даже не моей юности. Скорее, детства. Но зажигательные, черт их дери!


Мы кое-как двигались, чтобы не стоять на месте. Впрочем, оставаться статуями нам не давали снующие туда-сюда к бару и от бара люди. Я не знала современных танцев и перенимала какие-то движения от стоящей перед нами пары — наверное, со стороны это выглядело жутковато и придурковато, но не имело для меня сейчас никакого значения: мой спутник смотрел на сцену. И я бы даже обрадовалась, вытащи Паясо из джинсов айфон. Начал бы он снимать, можно было бы незаметно отступить к бару.


В горле пересохло — должно быть, от фанты, которой мы запивали пиццу. Заливать шипучку пивом не хотелось — я планировала заказать вермут. Когда жажда сделалась совсем невыносимой, я шепнула Паясо, что буду в баре. Он кивнул и не последовал за мной. К счастью. Сок бы я ему купила, но не более того.


Цены в баре оказались недетскими, но выбора у меня не было — даже если бы я сумела побороть жажду, не стоять же по стойке смирно весь вечер! Народ ограничивался пивом по три евро, но я попросила, как и планировала, стакан вермута. К счастью, помимо Бакарди-Мартини, нашелся местный — красный, который я взяла чистым, без сока. Вкус сладенький, тягучий, обжигающий, расслабляющий, дающий возможность и дальше стойко выносить шум и гам, царящие вокруг. Особенно, когда просишь повторить.


— Будешь? — спросила я Паясо, неожиданно возникшего подле моего стула.


Да, делая повторный заказ, я наверное так мило улыбнулась соседу, что тот уступил мне стул и свалил в разноцветный туман светомузыки.