Ружье у меня забрали. Как и дядю Славу. А без дяди Славы оно мне было не нужно. Но я на Алле продолжала тренировать его приёмы и та увешивала запястья сплетенными мною фенечками, чтобы скрыть синяки. Но применять эти приемы было не на ком. Я сидела дома. И вечерами, и в выходные. Учила английский. И читала книги. Из серии «Шарм». В перерывах между Достоевским и Толстым. Подсовывала их мне Алла и еще пыталась обсуждать их содержание. Но я лишь пожимала плечами, а черт его знает, как оно там на самом деле… И вообще мне это неинтересно. В шестнадцать я совсем не выглядела девушкой. И виновата была в том мама. Потому что выгнала дядю Славу. А именно он схватил меня за руку еще до пневматического ружья.
— Яна, ну что это такое?
А я даже не поняла, в чем вопрос. А речь шла о моем облупившемся лаке. Или о маникюре двухнедельной давности.
— Яна, понимаешь, девушка должна быть аккуратной. В этом ее красота. Либо ты красишь ногти постоянно, либо подстригаешь их под корень и моешь руки с мылом.
Ну да, у меня еще и грязь под ногтями была… Отец же ни разу не сказал ничего о том, что нравится или не нравится мужчинам в женщине. Он даже, кажется, не заметил, что я выросла, и в помойном ведре добавилось прокладок «Белла». Он был занят растущим бизнесом. Растущим, благодаря стараниям Вячеслава Юрьевича, который больше на меня не отвлекался. Когда он видел меня в последний раз? А… когда я заехала в офис, потому что у меня в троллейбусе вытащили кошелек, и не было денег даже на метро.
— Яна, что это за видон? Или прикид, так у вас же там говорят?
Я стояла как памятник. Не двигаясь. Нет, я и раньше, конечно, видела Вячеслава Юрьевича в деловом костюме, а не только на даче в спортивном, но сейчас он был каким-то совершенно другим. Чужим. И у меня язык бы не повернулся назвать его дядей Славой. Постарел? Нет, скорее вырос. Не только финансово, а из спортивных костюмов, валяния со мной на траве и… Купания в грязной луже с моей колли. Он столько раз звал меня нырнуть с ним вместе, но меня пугали пиявки. Он, вылезая на деревянные мостки, постоянно снимал с ноги парочку присосавшихся. Ничего другое меня не останавливало. По участку я без проблем ходила в купальнике, когда они с отцом, развалившись в шезлонгах, потягивали пивко.
Когда это было? Давно. Два года назад. Теперь мне шестнадцать. На мне уже лифчик не просто так, потому что это часть купальника, а потому что мне теперь есть что положить в его чашечки. И что сейчас не скрыть: грудь от частого дыхания ходила ходуном под рубашкой, которую бывший дядя Слава критиковал с пеной у рта.
