Прошла минута, две, три… Или мы пролежали молча целый час, пока я наконец не повернула к нему голову, выстроив простую фразу:
— Расскажи, пожалуйста, про Баха.
Его профиль дернулся, но головы Альберт не повернул и даже глаз не скосил.
— Если ты вытянешь из меня все истории сегодня, то что же мне рассказывать тебе завтра?
Я прикрыла глаза, будто темнота могла заставить мозг работать в ускоренном режиме. Он не уходит? Он остается? Как надолго? И главное — почему? От вопросов щипало глаза, или же это противная тушь не вся еще переместилась под глаза.
Кровать скрипнула. Альберт поднялся и, видно, начал одеваться. Я лишь сильнее зажмурилась. Пусть уходит и не возвращается. Так будет лучше. Не надо растягивать кино в мыльную оперу — не хочу плакать еще по одному придурку!
— Не открывай глаз и протяни руку.
Я подчинилась и почувствовала между пальцев скрученную сигаретой купюру. Теперь я точно глаз не открою! «WTF!» Я не просила платы за «фак»!
— На Макарплаце, где находится квартира Моцарта, обычно много цветочниц. Пожалуйста, купи букет желтых ромашек.
— Почему желтых? — выдохнула я слова раньше, чем успела их подумать.
— Потому что это мои любимые цветы. Я не успею их сам купить. Для тебя. Прости, я ведь не знал, что встречу тебя сегодня, потому оставил на утро много важных дел, но вечером я всецело твой.
Теперь я открыла глаза. Альберт уже полностью оделся. Только галстук не нашел, но я решила остаться под простыней и не светить голым задом.
— Шесть вечера тебя устраивает? Там есть ресторан с лучшими в стране шницелями, но ты закажи луковый суп. Его не рекламируют, но он хорош. Название, правда, забыл, но там какой-то английский город. Ты его легко найдешь.
— Ты любишь французскую кухню?
Альберт мотнул головой.
— Когда-то давно возможно. Не заказывай на меня.
— А вино?
— Не заказывай на себя тоже. И сними каблуки. Твои туфли не для танцев.
— Я знаю. А мы будем танцевать?
— Непременно. Это то, что мы оба делаем достаточно хорошо.
Альберт коварно улыбнулся, и я явно покраснела. Он нагнулся ко мне — в серых глазах продолжали прыгать наглые чертики — и поцеловал в губы. Осторожно, будто боялся испортить помаду, которой на них не было и в помине.
— Увидимся вечером, Виктория. Сладких снов!
Он тихо прикрыл дверь, и я решила не запираться. Красть у меня нечего, а меня саму уже явно украли. Только бы похититель не забыл, где назначил мне свидание. Который час? Давно ли была полночь? Губы растягивались в улыбку. Глаза требовали воды. Ноги отказывались подниматься. Я как-нибудь доживу до утра, а, проснувшись, первым делом нагуглю название места, где подают великолепный луковый суп, а уж потом залезу под горячий душ.
