Черные волны бились в белый берег и с шипением откатывались обратно, как будто досадуя, что не смогли достать дерзких, осмелившихся ступить в последнее убежище народа, уничтоженного неистовой верой. По дорожке, вымощенной восьмиугольными плитами, чьи изломанные, искаженные очертания заставили бы нас содрогнуться, оставайся мы с Лёссой людьми, мы двинулись вперед, одну за другой минуя высокие арки, обходя сооружение, размеры которого заставили бы испытать острый приступ чувства собственной неполноценности любой из современных нам небоскребов.
Запутанные пути тех, кто некогда прочитал Книгу моего сюзерена и подчинил ей свое мышление, вели нас мимо высоких деревьев с серебристыми стволами, еще не опаленными огнем оружия тех, кто придет сюда, чтобы уничтожить чужих, дабы не дать своим завладеть запретным знанием. Дорожка вела нас, то проходя внутри здания, струясь вдоль его жемчужных стен, то наматывалась на него снаружи, вися в воздухе, который не был воздухом. И только Искажение пространства позволяло нам с Лёссой выживать там, где выживание человека не предполагалось.
С вершины жемчужного здания мы упали в темные небеса, и всплыли из опаленного огнем войны черного камня, над которым возвышались перекрученные, изломанные купола Города Света.
— Денлкрргх йидзун! — существо, у которого над человеческими плечами возвышалась огромная птичья голова в лазурных перьях, подняло темный, изукрашенный зловещей резьбой, жезл.
Я поднял пустую руку, и над ней полыхнула синим сиянием восьмиконечная звезда с пылающим оком. Встретивший нас взмахнул жезлом, и волна Силы понеслась в нашу сторону, скрученная в сложное построение Высшими исчислениями, структурировавшими хаотическое сознание существа.
— Ай! — вскрикнула Лёсса, когда ее плечо задел осколок того, что только что было костяной броней твари, вынырнувшей из вечно кипящего варпа, и отправленной назад волей чернокнижника, удалявшегося от нас и менявшегося с каждым шагом. — Мне больно. И сейчас ты опять скажешь, что это хорошо! — она обвиняюще посмотрела на меня.
— Это хорошо, — кивнул я. — Это значит, что проклятье Гниющего сада уже почти спало с тебя. А также это значит, что мы уже почти пришли.
Я свернул в раскрытый проем, и мы начали подниматься по витой лестнице. Каждый шаг менял весь мир вокруг нас… и изменял нас самих. И вот настал тот момент, которого я, признаться, сильно боялся. Во многих вариантах видений, сделав очередной шаг, я оказывался с пустыми руками…
