"Testamentum veritas", "Основание истины", подлинная Книга Лоргара, не тронутая безумием и тщеславием Эреба и Кор Фаерона[31], открылась, почти неслышно в окружающем гуле гибнущего мира шелестя страницами. Слова, услышанные Золотым примархом от лиловоглазых жителей места, где люди встречаются с богами, раскололи окончательно и так уже надломленную реальность, и следующий шаг я сделал среди завывающий вихрей, среди руин прекрасного дворца, возведенного из чистейшей белой кости.
Звезды плясали над нашими головами, захваченные невиданной силы бурей. И их свет едва пробивался через мерцание красно-фиолетовой спирали, ужасного Ока, в которое бесконечно рушилась уничтоженный Хаосом мир.
Лишь черный контур на растрескавшемся, но все еще прекрасном в своем совершенстве, полу отмечал место, где сошлись когда-то в бою смертный и воплощение бога… и где бог пал, не устояв. Капли ихора прожгли кость, и которой его верующие возвели ему храм, оставив уродливые шрамы на полыхающих белизной ступенях.
— Те, кто были, и кого больше нет. Даже их потомки не помнят тебя, Не-забытая, — склонил я голову, салютуя павшему величию.
— Мне холодно, — ответила дрожащая на моих руках девочка. — И я хочу есть.
— Это хорошо, — согласился я. — Это значит, что из бездны ненависти и распада ты возвращаешься к жизни. А нам следует поспешить.
Я поднялся по ступеням, некогда знавшим поступь тех, кто создавал богов, как оружие для войны… и пал, не выдержав последствий своего искусства. Портал храма, вместо того, чтобы пропустить нас к давно разрушенному алтарю, перенес нас ко Вратам Вечности, где в вечной битве сошлись крестоносцы, чья истина столкнулась сама с собой, становясь кровавой ложью для всех, кто сошелся здесь в бою. Гиганты, закованные в тяжелую броню, разили друг друга сталью и колдовством, ослепленные собственной истиной, и не будучи в состоянии увидеть чужую… А тот, кто осмелился бы на подобное святотатство — проиграл бы и лишился всего, ибо стал бы предателем для всех сошедшихся здесь в беспощадном бою.
— Мне страшно, — сказала Лёсса, когда паразитное сияние пронесшегося рядом заклятья, отправленного во врага воином в синем и золотом, искупало нас в своей сияющей тьме.
— Это хорошо, — повторил я. — Это значит, что ненависть оставляет тебя.
Я поставил ногу на спину павшего гиганта, закованного в броню цвета дорогого вина, и морда демона с его оплечья приветствовала нас радостным оскалом. Я прыгнул, отталкиваясь от мертвого воина веры, и тетраврата закрылись за нашими спинами, приведя нас к месту следующего шага.
