Что под конец и произошло.
Емельян У. явился к Принцессиной хозяйке малость выпивши и после недолгого обмена мнениями (смысла и характера которого кошка не поняла) повалил Клавдию на тахту и стал целовать в шею и мять одежду, в то время как Клавдия только брыкалась и визжала. Что это означает в человеческих отношениях, для Принцессы было темное дело. Она принадлежала к роду Felidae, кошачьих хищников, а для всех представителей этого рода такой налет с хватаньем за горло означает одно, а именно — нападение на жертву, угрожающее ее жизни. И, готовая защищать свою кормилицу, Принцесса с горящими глазами стала сзади подкрадываться к Емельяну, который — увы — этого не видел, ибо в тот момент (как он сам потом поэтично оправдывался) «запутался в себе» и (как потом описала его душевное состояние Клавдия) «вышел из себя», когда кошка прыгнула ему на плечи и впилась в шею недалеко от сонной артерии.
— Есус! — не по-латышски и не по-русски выдохнул Емельян, вскочил на ноги и запрыгал по комнате, стараясь сбросить с себя чертовку, тогда как Клавдия, откинувшись на тахте, только победительно хохотала, не соображая даже, что надо обдернуть задранную юбку, чтоб из-под нее не маячил пояс для чулок, и застегнуть блузку, чтоб закрыть неприлично белую грудь. Однако видя, что Емельяну самому никак не справиться, Клавдия сжалилась, поспешила на помощь и, освободив его от кошки, орудовала йодовой настойкой, ватой и стерильным бинтом до тех пор, пока Емельян мог ступить за порог в таком виде, который не ронял бы достоинства сильного пола.
Но вопреки этому он ушел порядком обозленный, больше того, настроенный весьма враждебно.
— Ну погоди, ну погоди, ну погоди… — повторял он на прощанье с такой черной жаждой мести, на какую только способен неудовлетворенный мужчина.
— Что ты мне можешь сделать?! — отрезала Клавдия и опять весьма легкомысленно засмеялась.
Конечно, Клавдию охраняла конституция и уголовный кодекс. Однако и у нее можно было найти ахиллесову пяту, и то была любимая Принцесса, которую, если не считать когтей и зубов, не охраняло ничто. Емельян ломал себе голову, как (привожу мысли) «с этим вампиром найти общий язык». Нелегко было придумать, чем кошку прельстить, ведь у Клавдии для нее всего было вдоволь. Наконец его интуиция, не умевшая найти путь к Клавдиному сердцу, нащупала-таки дорожку к желудку Принцессы. Он оседлал мопед и рванул на Даугаву, где у одного старика насилу выпросил три только что выловленных, совсем живых и шустрых рыбешки, выклянчив всего за одну бомбу плодово-ягодного, купленную тут же на берегу «у Адольфа» (как прозвали лавку по имени завмага). Знай Емельян то, что известно нам, а именно — что речные окуни связаны для Принцессы с незабываемыми чувствами, он бы купил старику «у Адольфа» даже полбанки «Русской» водки.
