Август II, который покинул Гродно в момент обострившейся (17 января) опасности, не забыл взять с собой чуть ли не 2/3 всей конницы, находившейся в гродненском укреплении (четыре драгунских полка из шести). С точки зрения максимального обеспечения своей особы от возможных в такое неспокойное время встреч с шведами или поляками, стоявшими на стороне Станислава Лещинского, поведение Августа было образцово последовательным. Конечно, он старательно и долгое время успешно избегал в пути всякого соприкосновения с Реншильдом, разгромить которого крепко обещал, уходя из Гродно.
Увод конницы тяжко отразился на положении русской армии в Гродно, когда Карл XII внезапно появился на Немане и началась блокада города и замка. Уезжая, Август обещал не только разбить Реншильда, но и привести саксонско-польские войска на выручку Гродно и сделать это в трехнедельный срок. Вот уж прошло три недели, прошло шесть недель, а помощи ("сикурса") нет как нет - жаловался Петр.
Но это "опоздание" имело свои серьезные причины. 2-3 февраля 1706 г. саксонцы и поляки - приверженцы Августа - и русская часть были разгромлены наголову при Фрауштадте. Саксонцы и поляки бежали опрометью с поля боя, почти не сопротивляясь, потеряв всю артиллерию, хотя их было 30 тыс. человек, а шведов - 8 тыс... Только русские сражались мужественно и понесли тяжелые потери: "Только наших одних оставили, которых не чаю и половины в живых", - с возмущением писал Петр. Камергер и неразлучный спутник и летописец деяний Карла XII Адлерфельд, описывая Фрауштадтскую битву, иронически отмечает, что Август II имел при себе "от десяти до двенадцати тысяч человек" в день этого боя, но оставался в расстоянии "всего 15 миль от места сражения", все "надеясь", что удастся окружить шведов{96}. Но это не удалось, и он со своими двенадцатью тысячами невредимо успел умчаться в Краков, подальше от греха, так и в глаза не видев неприятеля.
В Гродно и в России эта история с уходом Августа и позорным его исчезновением вместе с уведенной из Гродно конницей произвела ошеломляющее впечатление. Осажденные были отныне почти лишены возможности производить столь нужные им фуражировки для добывания припасов из окрестностей.
И все-таки .нужно было до последней возможности притворяться верящим в союзническую честность Августа, который уже начал, пользуясь положением, вымогать у царя денег и помощи.
В докладной записке о положении вещей на войне, представленной Петру саксонским генерал-майором Арнштедтом, настойчиво проводится мысль, что все-таки, несмотря ни на что, следует стремиться не ссориться с Августом и всячески его поддерживать ("наисилнее подпирати"), потому что, пока с ним не все покончено и "сколь долго король (Август. - Е. Т.) еще хотя в самой малой силе обретаетца, - шведы воистинно о походе к Москве не думают", но если бы Август был окончательно побежден ("ежели бы он, чего сохрани, боже,- весьма упасти имел"), тогда Москве грозит прямая опасность, и не только она включится в театр военных действий, но неожиданно могут оказаться и еще внезапные новые враги: "после сего Москва в танец приведена будет, и может быть, что к сей игрушке многие нечаемые игрецы сыщутца". О ком тут идет обиняками речь? Не Мазепа ли подразумевается как "нечаемый игрец"? Во всяком случае этот неясный для нас намек был ясен Петру. По крайней мере он не потребовал от Арнштедта никаких объяснений{97}.
