— Мой брат идет, — сказала кареглазая девочка.
Она хихикнула и закрутилась, но оставалась достаточно далеко. Кантор понял, что ее предупредили держаться подальше от заключенного.
Ее брат нахмурился.
— Прекрати это, Марта.
Она слегка ускорилась в кружении, держа пухлые руки над головой.
— Нет.
— Прекрати.
Она закружилась вокруг него.
— Тебе не нравится мой танец, Гимо? Иди засунь свой нос в дырку.
Она остановилась, чтобы забарабанить ногами на месте в ритме «ратта-тат-тат», который заставил Кантора вздрогнуть.
— Прошу, маленькая мисс Марта, — сказал он, — вы причиняете боль моим поврежденным ушам.
Она вскочила и приземлилась в одном месте. С нахальной усмешкой она сказала:
— Ты можешь говорить. Это хорошо.
Она подбежала к дверному проему, схватилась за раму и высунулась, затем крикнула слишком высоким голосом для такого крошечного тела.
— Иди сюда, Ма. Иди сюда, Рутцен. Он заговорил.
Послышались более тяжелые шаги. Гимо все еще хмурился, но быстро отошел от центра комнаты. В комнаты вбежали женщина, которая утверждала, что спасла жизнь Кантора и мальчик постарше. Они остановились и изучающе посмотрели на него.
— Больше воды, — распорядилась женщина.
Марта и Гимо выбежали из комнаты.
— Думаю, ты спасла его, Ма, — мрачным голосом сказал мальчик по имени Рутцен. — Но я все еще не знаю почему.
— Мужчины! — Она бросила на него язвительный взгляд. — Ты слишком мало думаешь о ценности жизни. Если бы ты должен был месяцами вынашивать ребенка и знал бы о больших усилиях, направленных на то, чтобы принести новую жизнь в мир, то ты бы больше ценил и меньше тратил.
Рутцен пожал плечами, похоже, не особо впечатленный мудростью матери.
— Проявлять заботу это женская кость.
Это безобразие заставило ее застыть. Она посмотрела на сына. Для такой маленькой, она выглядела так, будто выброс гнева будет разрушительным.
— Скоро ты отправишься в мужской лагерь, и эта мать будет рада, что твой варварский характер уйдет вместе с тобой.
— Ты будешь по мне скучать.
— Ха!
Рутцен ухмыльнулся.
— Ты будешь по мне скучать. Это тоже женская кость.
Кантор заметил в руке женщины кувшин. Как только он его увидел, больше ничего из того, о чем говорили мать и сын, не интересовало его.
Должно быть, она заметила его взгляд прикованный к кувшину.
— Я принесла тебе попить. Мы обливали твое тело в течении двух дней. Теперь нужно пропустить как можно больше воды через твои внутренности.
Она вышла вперед. Кантор без указаний запрокинул назад голову и открыл рот. Внутрь вошла не вся вода, но ощущение той, что стекала с его подбородка и груди, было также приятно, как и той, которая попала в рот.
