От ответа на этот вопрос зависело его будущее. Он уже догадывался, что ему скажет майор. Тем не менее в его душе еще теплилась надежда.
— Действия «Вервольфа» приостановлены два дня назад.
Чтобы не выдать своего волнения, Брандт потянулся за сигаретой. Он умел владеть собой. Хаазе не заметил, что Брандт внезапно почувствовал страшную усталость. Брандту стало ясно: он окончательно проиграл и никому не нужен. Оба геленовских офицера в Берлине обманули его. Он ничего не получит по отцовскому счету. Впрочем, как знать! Что там говорит Хаазе? О чем? Брандт слушал невнимательно, и ему было очень неприятно переспрашивать:
— Простите, вы сказали?..
— Это не значит, конечно, что все группы распущены, — повторил майор. — Они, так сказать, держат порох сухим.
Стало быть, его все-таки могут использовать! Брандт инстинктивно выпрямился, словно ожидая приказа.
— Но тем не менее нам придется с вами расстаться, Брандт… — Увидев, что штандартенюнкер вот-вот вспылит, майор торопливо продолжал: — Хотя бы на время. Это не имеет никакого отношения лично к вам. Это относится только к форме, которую вы носите… вернее, носили, — быстро поправился майор, ибо Брандт был в штатском.
Хаазе аккуратно стряхнул пепел со своей сигары и подождал ответа. Но штандартенюнкер молчал. После небольшой паузы Хаазе снова заговорил:
— Я прошу вас сохранить наш разговор в тайне. Все, что я скажу вам, должно остаться между нами.
Брандт кивнул и выжидательно наклонился к майору. Хаазе понизил голос:
— Завтра в Берлин вылетают представители трех родов войск вермахта: генерал-фельдмаршал Кейтель, адмирал фон Фриденебург и генерал-полковник Штумпф. Они совершат печальный акт подписания безоговорочной капитуляции. Но это чисто военный шаг. Вы понимаете, он, конечно, не означает политической капитуляции, и все говорит о том, что англичане и американцы признают новое правительство… — Он опять помолчал. — Политическую концепцию нового правительства гроссадмирал Дениц изложил первого мая в своей речи по радио. Она произвела большое впечатление на союзников. Его концепция предусматривает прекращение враждебных действий против западных держав, борьбу против русских. Четвертого мая между Монтгомери и нами был подписан акт о частичной капитуляции. Мы предложили то же самое Эйзенхауэру, но он, к сожалению, не согласился. Он боится русских… — Майор смял сигару в пепельнице и сдул пылинку с мундира. — Из-за Эйзенхауэра мы не избежали полной капитуляции на всех фронтах. Она вступает в силу восьмого мая в двадцать четыре часа. Мы уже по радио призвали наши войска, сражающиеся против западных держав, сложить оружие.
