— Пошли!
Он обернулся и увидел усталое заплаканное лицо, распущенные по плечам волосы, когда-то белокурые. «Девушка, — подумал он, — или молодая женщина. Я сразу по голосу определил». Все еще связанные ремнем, перебежали они через улицу к развалинам и забились в какой-то угол. Заднюю стену дома разворотило снарядом, и в каких-нибудь ста метрах по другую его сторону Радлов увидел танк. Извергая огонь из орудия, танк стоял среди развалин и щебня. Это был «Т-34». Вдруг из-за него вынырнули темные фигуры и побежали, пригибаясь к земле.
— Русские, — сказала девушка.
Радлов, увидев русских, попытался еще глубже забиться в угол.
В сером дожде пепла угасал этот жуткий день. И тут перед ними вырос широкоплечий исполин с пылающим взором и угрожающе направил дуло автомата на Радлова.
— Эй, фашист! — хрипло крикнул он.
Радлов медленно поднял руки. Все кончено! Его ждет пуля. Он, правда, безоружен, но мокрые лохмотья мундира явно выдавали его. В ушах зашумело, и сквозь этот шум до него ясно донесся голос Брандта: «Красные всех подряд ставят к стенке…» Хоть бы скорее конец, выстрел — и все! А что, если он, как Браун, сапогом размозжит мне череп?
От ужаса кровь застыла у Радлова в жилах, руки, поднятые вверх, словно налились свинцом, лицо стало белее бумаги, и вдруг все в нем возмутилось: нет! Он не хочет умирать. Помоги же мне, мама, помоги!
— Он не фашист, — сказала девушка, и голос ее прозвенел, как надтреснутое стекло.
Солдат обернулся.
— Ты… женщина… ты не солдат.
И снова дуло автомата коснулось груди Радлова. Но девушка не унималась.
— Не фашист! — кричала она. — Брудер, понимаешь, брудер? — Ее голос окреп, стал настойчивее.
Исполин в зеленой форме недоверчиво прищурил глаза.
— Бруттер, — пробормотал он сурово, — бруттер, бруттер. — Лицо его стало напряженным, он пытался понять смысл немецкого слова.
— Не бруттер — брудер, — девушка говорила все запальчивее, бурно жестикулируя. — Мама… папа… брудер… швестер…
От ее резких движений натянулся ремешок портупеи, который связывал ее с безучастно стоящим рядом Радловом. Лицо солдата выразило внезапное понимание.
— Мама… — сказал он, а потом показал на девушку, — сестра.
Но тут же взгляд его опять стал гневным, он заметил ремень и дернул за него, да так, что оба покачнулись.
— Это что?
Девушка показала на отверстие шахты.
— Вассер.
Исполин кивнул, словно понял, в чем дело. Девушка, имени которой Радлов до сих пор не знал, сказала:
— Брудер ни пиф-паф!
