— От всех нас, — сказал он. — На сигареты каждый дал сколько мог.
— Спасибо.
— Молчи, это мы тебе должны спасибо сказать.
Разговор не получался, а Радлов подумал: «Не поймешь, то ли у него еще что-то на уме, и он не решается это выложить, то ли зашел просто из приличия».
Бензель смущенно ерзал на краю кровати, и Иоахим, которому ничего другого не пришло в голову, предложил:
— Давай выкурим по одной? Мне, правда, еще нельзя, врач не рекомендует, а мама следит, как цербер. Но если открыть окно, она не заметит…
Гензель рассмеялся и открыл окно. А когда они закурили, сказал.
— Ты уж извини за тогдашнее, я ведь не знал, что ты наш…
Иоахим нетерпеливо отмахнулся. Но Гензель не отступал.
— Собственно говоря, ты ведь тоже рабочий парень, — продолжал он, — и если бы не ты, эти негодяи разгромили бы наш клуб.
— Есть о чем говорить, — Иоахим даже приподнялся.
— Конечно есть, — Гензель с силой выпустил дым из ноздрей. — Конечно есть, — повторил он. — В этом-то и дело. — На его худом лице уже не было смущения. — Другие бы и пальцем не шевельнули, притворились бы глухими. Ты и представить себе не можешь, чем до сих пор у многих,>#даже у рабочих ребят, голова забита. Хватает и таких, кто нас знать не хотят, обзывают по-всякому. Но теперь правда, кажется, начала и до них доходить.
— С чего бы это?
— Верно, ты ведь и не знаешь. Эти свиньи намалевали свои «петли» у нас на двери и внутри, в помещении.
Иоахим чуть заметно побледнел.
— «Оборотни»?
— Да, «оборотни». Но полиция уже напала на их след. А ты никого не узнал?
Иоахим ответил не сразу. С трудом старался он подавить волнение. Ни за что и никогда не подумал бы он, что это были «оборотни». Пойди он тогда к «Камню Наполеона», ему пришлось бы участвовать в налете на молодежный клуб. Какая бессмыслица! Этим же ничего не изменишь.
— Нет, — ответил он, запинаясь. — Я никого не узнал.
— И не подозреваешь, кто там мог быть?
Иоахим отрицательно замотал головой. И подумал: «Даже если бы знал, все равно не сказал бы тебе. Выдавать я никого не намерен. Мне наплевать, что они там делают, я с ними ничего общего иметь не хочу. Пусть оставят меня в покое».
Однако о том, что избили его именно «оборотни», он не подумал.
— Жаль, — сказал Гензель, пожимая плечами, — но ничего не поделаешь.
— А я ведь совсем случайно попал туда, — продолжал Иоахим. — Никак не мог уснуть. Ночь была душная, и окно открыто. Я разозлился на шум и хотел закрыть окно. Тут и заметил, что напротив крадутся какие-то тени, что-то звякнуло. Всего разобрать я не мог, ночь-то была темная, а фонари не больно ярко горят. Но тени внизу трудились усердно, хотя очень тихо и осторожно, и меня просто жуть взяла. Я заподозрил неладное и в одной рубашке и спортивных брюках слетел вниз. Ну а потом и произошло все… — Он смолк и отшвырнул окурок, который описал дугу и вылетел в окно.
