Чтоб ты не блуждал в потемках,
Чтоб мог ты легко вздохнуть,
Чтоб жил ты на свете лучше,
Открыт пред тобою путь!
Мелодия долго звучала у него в ушах, а благодаря повторениям, он, сам того не желая, выучил вместе с ними и текст. Радлов не раз задавал себе вопрос: в чем же их цель?
С тоской глядел он на окна клуба, сознавая, что исключен из общества этой молодежи. Но стеснялся пойти к Гензелю и спросить: «Можно и мне прийти к вам?»
Уж лучше еще раз сходить на «Бродвей». Однако там все произошло именно так, как Радлов и ожидал. Старые товарищи делали вид, что не замечают его, и держались в стороне. Никто не пригласил его пройтись вместе. Они, как и прежде, слонялись маленькими группами. А он стоял в одиночестве, сгорая от стыда, что пришел к ним. Из упрямства он начал насвистывать мелодию песни, которую пели в молодежном клубе.
Он все еще насвистывал, когда сзади его хлопнул по плечу Вацман:
— А здорово они тебя обработали, — съязвил он.
Иоахим смерил его взглядом с головы до ног, не переставая насвистывать. Коренастый Вацман с сытым красным лицом был похож на откормленного быка, и Иоахим подумал: «Сразу видно, что его отец мясник». Они всегда недолюбливали друг друга и часто дрались на школьном дворе.
Иоахим перестал свистеть и ответил:
— А тебе какое дело?
Вацман втянул голову в плечи, как боксер перед атакой.
— Всяк на свой лад подыхает. В один прекрасный день заведение Бензеля взлетит ко всем чертям, а сам он будет болтаться на суку. Очень возможно, что и тебе перепадет при этом.
И ушел, размахивая короткими толстыми руками, а Иоахим посмотрел ему вслед и равнодушно повел плечами. Он не обратил внимания на его угрозы — Вацман всегда отличался болтливостью…
Через два дня, когда Радлов, очнувшись в своей постели с перевязанной головой, старался сообразить, как же он сюда попал, слова Вацмана вспомнились ему не сразу. В голове гудело, мысли путались. Еще не вполне придя в себя, он увидел над собой озабоченное лицо матери и, с трудом ворочая языком, спросил:
— Что, очень плохо?
Мать покачала головой и стала поглаживать его руки. Ему было приятно ее прикосновение, он улыбнулся и заснул.
Проснувшись, он увидел у своей кровати Бензеля. Худощавый бледный юноша сказал ему:
— Тебе нужно беречься, много говорить нельзя. Я зайду еще.
Несколько дней спустя Радлов чувствовал себя уже значительно лучше. Бензель навестил его, как обещал, и принес букет полевых цветов и пачку сигарет.
Иоахим улыбнулся ему, не зная, что сказать. Бензель торопливо положил букет и сигареты на кровать, словно боясь обнаружить свои чувства.
