Для вампиров, конечно, основная пища-это кровь. Но она, к сожалению, не обладает такой вкусовой гаммой как стряпня Ольги Степановны. Мы тоже можем есть обычную еду, просто не получаем от неё достаточно насыщения, как человек.
Кровь в нашем доме хранится в отдельной комнате, обустроенной холодильными камерами по всему периметру. Её нам доставляют со специальных центров приёма, где доноры сдают столько, сколько позволяет организм, не подвергаясь ни малейшему риску. За это они получают щедрое денежное вознаграждение. И все довольны.
Для вампиров такого количества вполне хватает, так как осталось нас довольно не много. Несколько семей королевской крови, аристократов, в число которых входит и моя семья. Мы владеем большей силой, чем вампиры низшего ранга, но относимся к ним с уважением. И, соответственно, низший ранг. Их в Сумрачной стране осталось не больше тысячи. Как правило, они работали в домах и предприятиях аристократов. А те, взамен, обеспечивали их кровью и всеми необходимыми удобствами. Некоторые семьи, как наша, помимо прочего, платили низшим зарплату.
Тот же Альберт Рудольфович- низший. А вот Ольга Степановна- человек. Для родителей это был совершенно непринципиальный вопрос. Они всегда желали мира между расами и, как могли, пытались этому содействовать.
Вот, вечереет. Мы все собрались за столом. Экономка подала свой фирменный стейк и эклеры на десерт. Семейный ужин проходил, как всегда, за приятной непринуждённой беседой. Мама протирает салфеткой соус с уголков папиного рта, при этом шутя обзывает его неуклюжим. Папа улыбается ей в ответ, обещая исправиться, но на самом деле точно зная, что исправляться никто не будет. Я потихоньку уплетаю эклеры, пока Ольга Степановна не спохватилась, что стейка на тарелке осталось ещё добрых пол куска. Одним словом, всё как всегда.
Вдруг с улицы доносятся звуки стрельбы. Кто-то выбивает ворота в наш дом, через открытые окна с улицы заплывают черные клубы дыма. Горит сад. Отец вскакивает, пальцем указывает маме на второй этаж. Она хватает меня за руку, мы бежим. Убегаем в мою комнату. Страшно… Мне страшно, маме страшно. Она прячет от меня слёзы, истерично вздыхая. Нервно гладит меня по голове.
— Милый, всё будет хорошо… Папочка всё уладит, плохие люди уйдут…
Говорит это, а сама дрожит, как осиновый лист на ветру. Стуки начинают доноситься на втором этаже. Мама хватает меня и тащит под кровать. Крепко меня обнимает. Я начинаю всхлипывать. Понимаю, что всё плохо. Там папа, слуги… Все, кто мне дорог. Нас от всего этого кошмара ограждает дверь детской спальни.
