Саймон с любопытством походил возле круга, осторожно подтолкнул носком армейского ботинка веревку и спросил:
— И как? Помогает?
— От выстрелов нет, — признался ему Блейк, бросил на землю в ногах моток ниток и принялся растягивать над головой тент.
— Мог бы и пустить внутрь, — Саймон снова подтолкнул круг ногой.
Тень тоже коснулась его краешком, обожглась и отпрянула с шипением.
Блейк сделал вид, что не услышал, и закрыл глаза.
Где-то высоко над головой летел ветер, пел о мире, в котором больше не строили городов.
Ветер этому радовался — ему нравилось, что стало меньше стен. Так было проще летать.
Ночью приходили мертвые, окружили Блейка и принялись шептаться.
Он проснулся, посмотрел на них. Один был лишним — наверное, пришел к Саймону или просто заблудился.
Такое иногда случалось.
Вообще всякое в мире случалось. Блейк в это верил.
Саймон уложил свое тело в машине, неудобно подогнув ноги, и растянулся чернотой на весь автопарк, огибая собой круг Блейка и мертвых.
Спать так тени не нравилось, и Саймон беспокойно шевелился — подергивал краями.
Было ясно и звездно, и немного голодно.
Блейк потянулся в рюкзак, достал бутылку воды и сделал небольшой глоток. Это помогло заснуть.
Утром он проснулся первым. Тень втянулась в машину — подальше от розоватого раннего света, и пыталась урвать последние минуты сна.
Блейк не стал мешать, отошел к краю свалки, к проржавевшему грустному пикапу.
Пикап молчал о том, что хотел бы ехать вперед — по петляющей лесной дороге, сквозь запахи сырой земли и листьев.
Он еще мог бы завестись, или, по крайней мере, думал, что сможет — если бы кто-нибудь дал ему немного бензина и нашел ключи.
Блейку было его жаль.
И его, и лес, по которому тот хотел ехать. Блейк проходил там три дня назад — высохшие деревья стояли мертвые, тянулись в небо белесыми ветками.
Среди них Блейк видел умирающую дриаду — неповоротливую от обезвоживания, неспособную идти дальше. Она тоже направлялась в горы, но опоздала. Вода ушла раньше.
Блейк задержался — она попросила — говорил с ней, пока она еще могла говорить скрипящим сухим голосом.
— Запомни меня, — попросила она напоследок. — Отнеси память в горы. Если дойдешь, отдай воде.
Блейк согласился.
Утро было свежим, и ветер вернулся, пролетелся над свалкой и погладил пикап по пыльному лобовому стеклу.
Блейк нарисовал в пыли дерево.
— Болтаешь?
Саймон проснулся, выполз из машины, покачиваясь, тень потянулась, разминаясь.
— Слушаю, — Блейк пожал плечами.
