Надежда была только на Петрова: предложить ему половину гонорара и посадить его за машинку. С этим Тенин и отправился на Патриарший пруды. Опоздав к обещанному времени почти на час, он позвонил несколько раз в дверь и приготовился выслушать реприманды. Послышалось шлепанье тапок по коридору и невнятное бормотанье Петрова. Сонный Михайло открыл дверь и, не разлепив как следует глаза, сразу же уткнул Тенину в живот ствол пистолета. Юрий не предполагал, что расправа за опоздание будет настолько крутой. Пистолет, к счастью, оказался газовым. Проморгавшись, Петров спрятал оружие в карман халата и вопросительно уставился на раннего визитера. Тут он увидел в руках у Юрия свою машинку, рассмотрел ее, после чего недоуменно спросил:
— Как она к тебе попала?
— Ты мне вчера вечером дал, — честно признался Тенин.
— Зачем? — искренне удивился Михайло.
— Поработать.
— А я-то думаю, куда она пропала? — пробормотал Петров. Оказалось, он очнулся, как обычно, ровно в шесть утра и сел работать. Не обнаружив, однако, перед собой машинки, он ничего не понял и опять лег спать в надежде, что при следующем пробуждении все окажется на своих местах. Теперь он успокоился и походкой пьяницы в предчувствии опохмелки заспешил в комнату. Опохмелиться, однако, ему не дали. Тенин изложил свое предложение. Петров долго не мог понять, чего от него хотят, повторяя, что французского языка не знает и знать не хочет. Наконец до него дошло. Он уточнил еще раз, сколько это стоит, и согласился. Работа выглядела со стороны диковато: Тенин, произнося каждую букву, диктовал Петрову по-французски, а тот послушно долбил по нужным клавишам. Дело как-то шло, пока Михайло не вспомнил об опохмелке. Время подошло к девяти, и его организм требовал своего.
— Налей-ка мне рюмашку, — не отрываясь от машинки, попросил он Тенина и кивнул на стоявшую среди словарей початую бутылку водки.
— А может, не стоит? — с сомнением произнес Юрий.
— Почему? — неподдельно удивился Михайло.
— На темпе отразится. Давай по завершении…
— Я профессионал, — коротко ответил Петров. — Мне можно пьяным работать.
Минут через десять он попросил налить ему вторую. На возражения Тенина-,Михайло пригрозил забастовкой и привел пример из классики:
— Один из героев О. Генри знал по-немецки только две фразы: «Ферштэйн нихт» и «Нох айнэ», что в переводе означает: «не понимаю» и «еще одну», в смысле, рюмку. А все остальное — ферштэйн нихт!
Несмотря на профессионализм, рюмка от рюмки печатал он все медленнее, а ошибался все чаще, потом вообще начал промахиваться по клавиатуре, припадая к машинке головой.
