— А вы врезались?
— Моя машина ударила их машину, если вы это имеете в виду.
— Значит, не они врезались в вас, а вы врезались в них, не так ли?
— Но они поставили свою машину прямо перед моим носом, — сказала она.
— Теперь понимаю, почему страховая компания вынесла такое решение.
— А я не понимаю, — возмутилась она. — И не рассчитывайте на мое содействие, если вы намерены сочувствовать страховой компании.
— Я вовсе не сочувствую, — сказал я, — я просто пытался выяснить, что произошло.
У меня в руках была записная книжка и карандаш, которые я вынул из кармана в начале разговора. Теперь же, даже не раскрыв записной книжки, я сунул ее вместе с карандашом обратно в карман и поклонился.
— Был очень рад познакомиться с вами, миссис Джаспер, премного благодарен за то, что вы согласились принять меня.
— Но я вам еще не все рассказала.
Неловко переминаясь с ноги на ногу, я сказал:
— Э-э… видите ли… мне кажется, я уже понял суть дела.
Она рассердилась:
— Только потому, что их четверо, вы принимаете их сторону и считаете меня виноватой.
— Ничего подобного, — возразил я. — Просто я понял, что это не тот случай, который мог бы заинтересовать редактора журнала, куда я собирался отнести свою статью.
— Почему?
— Видите ли, я хотел показать всю опасность компромиссов: бывает так, что застрахованная сторона фактически права, однако страховая компания полагает, что ее защита потребует слишком больших усилий, и поэтому позволяет другой стороне давать ложные показания, пользуясь преимуществом в количестве свидетелей и…
— Но это же как раз мой случай!
Я помолчал, потом спросил:
— Вы были серьезно ранены?
— Да. У меня было повреждено бедро.
— Но рана почти зажила, не так ли?
— Да. Я уже в состоянии передвигаться самостоятельно, но с тех пор меня мучают приступы радикулита. Вот как раз сейчас у меня сильнейший приступ. Видите, приходится пользоваться надувными подушками, принимать аспирин.
— Как я вам сочувствую, — сказал я.
— Но больше всего я боюсь, что одна нога станет короче.
— Не волнуйтесь. Все будет в порядке, как только мышцы начнут сокращаться… со временем.
— Со временем! — сказала она пренебрежительно.
Я промолчал.
Она изучала меня несколько секунд, затем сказала:
— У меня всегда… всегда были красивые ноги…
В этом месте она сделала паузу и держала ее ровно столько, сколько необходимо, чтобы произвести впечатление человека, обуреваемого разноречивыми чувствами… Наконец после непродолжительной борьбы желание убедить одержало верх над стыдливостью, и она, задрав юбку, показала мне левую ногу.
