Я подошел и развязал его.
— Иди. брата похорони. А ты, дед, приберись в хате, нечего ее жечь, тебе и внучке еще жить где-то надо будет.
Пока полицай копал могилу под моим присмотром, дед вымыл пол от крови и прибрался. Убитый лежал возле ямы, которую копал его брат. В хате уже ничто не напоминало о драме. Домотканая дорожка, пропитанная кровью полицая, была брошена поверх убитого и зарыта вместе с ним. Дед достал из-под матраца на кровати новую дорожку и положил ее на место старой. Это был последний штрих. «Моя Маша ткала их для детей, как приданое, да не дождалась, умерла от «испанки»!» — вздохнул тяжко старик.
Замаскировав могилу, чтобы не бросалась в глаза, я ввел гипнозом в транс полицая, приказав ему подчиняться во всем мне, после чего он сел в телегу и повез нас к себе за летчиком. В телегу положили подсоленную дедом тушу свиньи, оружие, сидор деда, да и мои вещи. Все это от греха прикрыли сеном. Будем надеяться, что немцы не привяжутся к нам, все ж полицай везет, а у него документ от самого бургомистра. Телега, громыхая колесами, по пылила к селу, где томился летчик. Село было небольшое, расположившись вдоль реки, с извилистой улицей. Посреди села стояла небольшая деревянная церковь, рядом с ней крепкий крестовой дом с высоким крыльцом, под которым висел фашистский флаг. По-видимому, раньше здесь была колхозная контора, а сейчас обитал староста, да полицаи. Вон двое сидят на ступеньках и лузгают семечки, на рукаве белеют повязки. Увидев нас, лениво поднялись и подошли к телеге.
— Привет, Андрюха! А где Серегу потерял? — спросил мордастый полицай.
— Где-где! Поехал дальше поросят искать по хуторам, от вас же толку нет! Только самогонку жрать, да девок тискать! — хлестанув лошадь вожжами со злостью произнес он.
Лошадь тронулась, и вскоре мы подъехали к его дому. Открыв ворота, он загнал телегу во двор. На крыльцо вышла мать.
— Андрюша, ты кого это привез? И где Сережа? — поднося руку к глазам, прикрываясь от яркого солнца, она пыталась нас разглядеть.
— Свои, мам! Бывшие «заготовители» мяса, обсудим, по рукам хлопнем! Ты лучше на стол накрой, а Серега через неделю появится, в город поехал!
Мать ушла в дом, мы же направились в сарай. В углу на соломе лежал связанный лейтенант. Единственным глазом (второй заплыл от удара) он злобно смотрел на нас, что-то шепча разбитыми губами.
— Успокойся, лейтенант, свои! Капитан Федоров, а это дед, партизан, сейчас переоденешься, и будем пробираться к нашим. Полицай нас выведет, а там судить его будем. Неси одежду летчику! — повернулся я к полицаю.
