– Кому Ванька, а кому и Иван Петрович, – Иван смерил недовольным взглядом соседа. – Я вообще-то сейчас в отпуске. Всю прошлую неделю теще в деревне картошку сажал, жена осталась, а я вернулся в понедельник утром. Слышу, из комнаты Глеба какой-то падалью несет. Постучал – не отвечает. В окно заглянул – не видно. У бабки Матрены спросил: «Глеба сегодня видела? И чем из его комнаты воняет?» Но Матрене же в обед сто лет стукнет, что она может помнить? Хотя таки вспомнила, что в пятницу тот перебрал маленько. Постучал еще раз – глухо. Дождался, когда придут с работы мужики, мол, так и так, что-то за стенкой не то. Вскрыли замок, а он, в смысле Глеб, уже разлагаться начал. Жара ведь стоит… Вызвали полицию. Менты труп с собой увезли. А мы побежали на почту, родственникам телеграмму отбить.
– Комнату опечатали? – спешно спросила Алина.
– А что там опечатывать? Шкаф, диван и телевизор черно-белый?
– А фотографии?
– Дамочка, там этих фотографий пруд пруди.
– А можно их посмотреть? – осторожно спросила я.
– Это вы у сестры Глеба спросите. Видите, она у стола стоит, колбасу нарезает? Сегодня утром приехала. Хорошая женщина, сердечная. Тело брата в Херсон повезет хоронить, а нам вот стол накрыла, чтоб и мы помянуть соседа смогли.
– А отчего Глеб умер? Его убили?
– Ну не сам же он на ножичек напоролся? – подключился к разговору еще один сосед.
– Его зарезали?
– Да, в пятницу ночью возвращался домой, по дороге его и подрезали. Матрена, старая клуша, видела, как он сгорбленный в барак зашел. Подумала, что пьяный, никому не сказала, наутро вообще забыла и вспомнила лишь тогда, когда Иван Петрович трупный запах почуял.
– Как же так? В бараке столько человек живет? Неужели никто не слышал стоны умирающего человека за стенкой? – не поверила я. – Или Глеб сразу умер?
– Может, и не сразу, но вы зря на нас грешите. Комната у Глеба самая крайняя, в конце коридора. Ближайший сосед, Иван Петрович, в деревне был. Напротив живет алкоголичка запойная, Надька Федотова. Видите, она там, у стола бутылочки от пыли вытирает, как будто ей не все равно из какой посуды водку хлебать. Что она может унюхать, если у нее у самой в комнате такой аромат от самогонной закваски стоит, что ни одна живая тварь не может в нем выжить. Сколько Надька себе в каморку котят ни притаскивала, все как один убегали, чтоб не задохнуться. А один таки задохнулся. Как ее сожитель Колька Сидоров такую вонь терпит? Впрочем, он такой же, как и Надька. Пока они на пару в отрубе лежали, труп котенка парить начал. Кота всего ничего, а вонь неделю из барака не могла выветриться.
