Когда он найдет маму, он отыщет источник мятежа. Но пока он мог иначе успокоить людей.
— Я не буду приписывать к этому убийству то, чего там не было. Если спросят, это сделал дикий зверь. Мы отправили отряды на поиски. Не нужно лезть в это глубже.
Страйек вежливо улыбнулся ему.
— Конечно. Они просто забудут об этом. Что я знаю? — он подмигнул, убрал руки за голову и ушел из комнаты, тихо посвистывая.
Дверь за ним закрылась, и Каспиан вскочил со стула отца, словно оно обжигало. Он повернул ключ в замке, чтобы никто не вошел к нему, не выбив тяжелую дубовую дверь.
Он сжал воротник и оттянул его.
Мятеж. Он фыркнул. До этого не дойдет. Он успеет найти причину, успокоит людей.
А пока требовалось отвлечение. За стопкой книг на полке неподалеку был личный запас горилки папы.
Каспиан вытащил рюмку и бутылку, налил и выпил. Приятное жжение наполнило грудь, согревая. Он прислонился к шкафу, сжимая бутылку в руке.
Жители хотели ответов, но у Каспиана их не было. Он знал только, что Бригида не могла это сделать. Но что могло?
Те следы на снегу были неизвестными. Когти размером с его ладонь, весь след длиной с его предплечье. Существо было огромным. Бригида знала, что это, но он не осмеливался пока спрашивать. Деревня следила, желала крови.
Его руки дрожали, и он сжал кулаки.
Страйек, конечно, был прав. Проще всего было дать деревне козла отпущения. Он ни за что не отдал бы Бригиду, но даже если он найдет, кого обвинить, это не вернет маму. Где бы она ни была, что бы с ней ни случилось, он должен был выяснить. Человек или зверь, что бы ни похитило леди Рубина, ответственный за это успокоит жажду мести жителей.
Только бы найти след, ведущий к ней.
На свинцовых ногах он подошел к столу и налил еще рюмку, осушил ее. Жжение чуть притупило его нервы, и голова стала приятно легкой.
Каспиан теребил бутылку, пока расхаживал по кабинету, бросил рюмку и пил прямо из горлышка. Его беспокойные шаги привели его к камину, где он пил и глядел на танцующее пламя.
Если бы он мог показать им, как чудесна была Бригида, поделиться с ними всем добром, что ведьмы сделали для деревни, может, и они ее полюбят…
Тихий стук в дверь, Каспиан застонал.
— Я больше никого не принимаю, — рявкнул он поверх плеча.
Стук повторился. Его отец умирал, мать пропала, и он едва сдерживал кровожадную деревню, не желая жертвовать любимой, и он не мог хоть миг побыть в тишине?
Зло топая, он опустил бутылку на стол и распахнул дверь.
Стефан и Бригида стояли в коридоре, и его лучший друг хитро ухмылялся.
