По какой-то необъяснимой причине горгона чувствовала себя в его объятиях защищенной.
Или же была самой лучшей притворщицей в мире.
— Что я получу, если поеду с вами? — спросил он. — Мне нужны какие-то веские аргументы, потому что без вас мне будет куда безопаснее и удобнее.
— Возможно, вы сможете помочь Джонни.
13
Снова открыв глаза на рассвете, Трапп с прискорбием был вынужден признать, что Паркер был прав: он пробудился.
Вышел из спячки.
В прежние времена ему было достаточно пары часов сна в неделю, чтобы одерживать сокрушительные победы, но, прибыв в Изумрудный замок, Трапп мог дрыхнуть днями напролет.
Дрыхнуть и дуться на целый мир, — вынужден был признать опальный, но все еще великий генерал, спускаясь вниз.
Эухения на заднем дворе задумчиво ставила затяжки деревянной щепой на кружевных сорочках горгоны, сохнущих в тени липы.
Приветственно помахав ей, Трапп дошел до озера, быстро разделся и нырнул в парную воду.
После того, как Розвелл выдернул его среди ночи из сладких объятий жены посла, Трапп всю дорогу задавал много вопросов и пытался понять, что в действительности происходит. Ближе к обеду, когда раскаленное солнце стало припекать его похмельную голову, Розвелл вдруг подстегнул лошадь Траппа, оставив позади их охрану и заявил, что дальше они поедут вдвоем. «Я не буду завязывать тебе руки, а ты не будешь пытаться сбежать, — заявил он. — Пожалуйста, Трапп, доверься мне».
И Трапп доверился.
Во всем мире было всего несколько человек, которым Трапп доверял безоговорочно.
И Розвелл, безусловно, принадлежал к их числу.
Дальнейший путь к Изумрудному замку они совершили вдвоем.
«Послушай, — сказал Розвелл, — я не стану приставлять к тебе охрану, потому что знаю, что это бесполезно. Просто поживи здесь какое-то время, а дальше мы с Джонни тебе все объясним».
И после этого жизнь Траппа закончилась.
Не приехал Розвелл со своими объяснениями, в Изумрудный замок не приходило ни писем, ни новостей, ни гостей. И, сидя день за днем на заборе в ожидании всадников, генерал погружался в пучину обиды и непонимания.
Сейчас, наслаждаясь свежестью этого утра, он вынужден был признать, что в его спячке была повинна великая гордыня. Золотой мальчик Бенедикт Трапп, выросший во влиятельной и богатой семье, никогда раньше не знал забвения и пренебрежения. И вдруг целый мир на него наплевал, а он решил наплевать на целый мир.
Тихий всплеск прервал его размышления, и, повернув голову, Трапп увидел горгону, которая целеустремленно плыла к нему.
