— Нѣтъ, скажите пожалуйста! — продолжала она уже раздраженнымъ тономъ. — Почему она лѣзетъ ко мнѣ въ подруги? Я совсѣмъ иначе устроена. У меня другія потребности, другія мысли. Ей совсѣмъ не къ чему сидѣть со мною за однимъ столомъ!
Она — это была вѣчный врагъ американскихъ бѣдныхъ барынь, строптивая и требовательная служанка.
— Богъ съ ней! — вставила докторша примирительнымъ тономъ. — Пусть бы она лѣзла, только бы дѣло дѣлала.
— Ахъ она негодная! — насмѣшливо подхватилъ Бугаевскій, пародируя Фонвизина. — Лѣзетъ за столъ, словно благородная!
Госпожа Косевичъ окончательно разозлилась.
— Милая мужская грубость! — сказала она, нервно сжимая свои красиво очерченныя губы. — Вы, небось, не хотите ни стряпать, ни половъ мыть! — сердито продолжала она, обращаясь, однако, не къ своему мужу. — Вы сидите себѣ надъ вашими книгами, вамъ нуженъ умственный трудъ. А женщина подай, женщина прими!.. Женщина домашняя рабыня…
— Мужчины зарабатываютъ средства къ жизни, — опять вмѣшался Бугаевскій.
Косевичъ ничего не сказалъ. Онъ только посмотрѣлъ на жену съ чуть замѣтной улыбкой, и лицо его внезапно смягчилось.
Они были женаты уже двадцать лѣтъ, и въ его глазахъ эта нервная, вся высохшая женщина была той же молодой красавицей, которую онъ нѣкогда покорилъ своимъ блестящимъ краснорѣчіемъ и черными кудрями своей огромной головы. Онъ до сихъ поръ безъ памяти любилъ свою жену и просиживалъ вечера надъ сверхурочной работой, чтобы она имѣла лишнюю сотню долларовъ на свои личныя траты. Косевичъ зарабатывалъ много, но они тратили деньги не считая и иногда съ трудомъ сводили концы съ концами.
— Почему я должна портить свои руки стиркой? — спрашивала госпожа Косевичъ патетическимъ голосомъ, продолжая обращаться къ своему мужу и протягивая впередъ маленькія красивыя руки, на которыхъ не было видно никакихъ слѣдовъ стирки. — Я тоже человѣкъ, у меня есть голова. Быть можетъ, я тоже способна на умственный трудъ.
— Стоитъ только попробовать! — вставилъ Бугаевскій ехидно.
Всѣмъ было извѣстно, что госпожа Косевичъ не любитъ чрезвычайныхъ усилій и предпочитаетъ проводить свою жизнь въ сторонѣ отъ всякой работы.
Ѳеня внимательно смотрѣла на это худое и еще красивое лицо съ тонкимъ профилемъ и сердитымъ огнемъ въ глазахъ.
«Небось, и ты не лучше своей прислуги! — мысленно замѣтила она. — Злись, не злись, а здѣсь, что барыня, что мужичка, одна честь всѣмъ».
— Зачѣмъ женщинѣ мыть посуду? — сказала, въ свою очередь, госпожа Журавская. — Женщина можетъ быть профессіональна, не хуже мужчинъ!
