– Ну, разве можно злиться на мою сестру? – улыбался Томас, глядя на Софию.
В комнату вошел отец, неся на подносе тарелку с бульоном и кусочком свежеиспеченного хлеба. По комнате поплыл такой аромат, что у меня закружилась голова.
– Тебе нужно набираться сил, моя дорогая, – мягко произнес отец, присаживаясь на моей постели.
Они вдвоем с Томасом приподняли меня на подушках, чтобы я могла удобнее сесть и перекусить. Я морщилась от боли, но с аппетитом поглощала принесенное, раздумывая над своим странным сном.
Голова стала кружиться и меня начало клонить в сон.
– Поспи. Я буду рядом, когда проснешься, – прошептал Томас, касаясь губами моей ладони.
Я тут же закрыла глаза и провалилась в сон.
В течение нескольких дней мои друзья и отец поочередно меня навещали, а я потихоньку набиралась сил. На третий день я уже начала понемногу вставать, а через неделю в сопровождении отца отправилась в парк на прогулку.
Случаются дни – и сегодня был именно такой день, – когда я радовалась, что можно прогуляться, а не сидеть в душной аудитории. Легкий ветерок ласково трепал мои волосы, а солнце заставляло жмуриться. Носом я втянула прохладный воздух, от которого немного кружилась голова и перед глазами ходили разноцветные круги. Проходящие мимо студенты то и дело оглядывались на нас. Отец предложил мне присесть на ближайшей скамейке под высоким раскидистым деревом, и я согласилась.
– Знаешь, когда я потеряла сознание, то оказалась в огромном вихре, из которого никак не могла выбраться. В этот момент рядом со мной оказалась мама, она взяла меня за руку и вытолкнула к свету, – призналась я отцу. – Как думаешь, она нас видит?
Он какое-то время молчал, а затем слегка дрожащим голосом произнес:
– Она всегда в наших сердцах. Я бы многое отдал, чтобы снова увидеть ее живые, искрящиеся смехом глаза.
– Пап, я хочу снова вернуться в Академию, – проговорила я.
– Ты, действительно этого желаешь? – вполголоса спросил меня отец.
После короткого раздумья я кивнула головой.
Спустя несколько дней меня снова вызвали на разговор со смотрителями. До двери кабинета ректора меня проводил Томас и остался ждать снаружи. Внутри на тех же местах сидели смотрители и ректор. Мне опять предложили присесть на стул.
Мое внимание привлекла, стеклянная сфера, стоящая на столе прямо перед главным смотрителем, внутри которой время от времени вспыхивали фиолетово-синие молнии.
– Здравствуйте, Алина Кэнтнисс. Наше расследование подходит к концу и нам бы хотелось задать вам буквально несколько вопросов, – начал Морис Милн.
