Послѣ нѣкоторыхъ довольно непріятныхъ столкновеній мужчины совсѣмъ перестали спорить съ Геліеромъ. Онъ, впрочемъ, самъ признавался мнѣ, что не въ силахъ угоняться за духоборскою діалектикой. Женщины донимали проповѣдника по-своему.
— Ты давеча говорилъ, — приставала къ нему одна молодая духоборка въ моемъ присутствіи, — что въ писаніи сказано: «Всякій человѣкъ долженъ трудиться»?..
— Конечно, сказано! — подхватилъ Геліеръ съ полемическимъ оттѣнкомъ въ голосѣ.
— Ну, такъ на тебѣ топоръ, наруби намъ дровъ! — и она совала ему въ руки длинную американскую сѣкиру, ручка которой приходилась ему подъ самое плечо.
— Языкомъ-то всякій могетъ, — сентенціозно прибавляла она, — а матушка-ладонь весь міръ кормитъ.
Въ концѣ концовъ неугомонный проповѣдникъ отказался отъ всякой надежды пріобрѣсти какое-нибудь вліяніе въ этой нераскаянной средѣ и собирался перенести свою дѣятельность къ сосѣднимъ русинамъ, уніатамъ или православнымъ, духовныя потребности которыхъ были предоставлены на произволъ судьбы и которые въ болѣе глухихъ мѣстахъ не знали даже, у кого крестить ребенка, одинаково колеблясь между ирландскимъ католическимъ патеромъ и англійскимъ пасторомъ, тоже бритымъ и вдобавокъ одѣтымъ вмѣсто рясы во фракъ и манишку съ бѣлымъ галстухомъ. Въ ихъ средѣ онъ могъ разсчитывать на вѣрную ловитву, особенно при посредствѣ церковноприходской школы, которую духоборы такъ непривѣтливо отвергли.
Армянинъ былъ упрямѣе.
— Не хотятъ слухать, не надо! — говорилъ онъ. — На что мнѣ глупыя духоборскія уши? Я уйду въ лѣсъ и буду разговаривать деревамъ.
Впрочемъ, его интересы постепенно отвлекались въ другую сторону. Онъ пріобрѣлъ себѣ ферму и присматривалъ на границѣ Духоборіи обширный участокъ для будущей армянской колоніи, о которой говорила мнѣ г-жа Казабова въ Виннипегѣ. Коварный Ваня Подовинниковъ однако продолжалъ водить дружбу съ обоими миссіонерами. Онъ скоро удостовѣрился, что между ихъ воззрѣніями существуетъ ощутительная разница, и въ разговорахъ тотчасъ же принимался противопоставлять ихъ взаимные аргументы, прикрываясь полнѣйшимъ безличіемъ и желаніемъ воспринять истину. Иногда проповѣдники не выдерживали и вступали въ прямой споръ, особенно по вопросу о свободной волѣ и предопредѣленіи. Оба они принимались горячиться и сыпать аргументами, уже совершенно не обращая вниманія на чистоту слога. Получалась неописуемая сцена, назидательная съ своемъ родѣ, разумѣется, въ нѣсколько неожиданномъ направленіи.
