За этими полуграмотными мужиками чувствовалась привычка къ самостоятельному мышленію и прочный навыкъ къ изложенію своихъ взглядовъ. Они пріобрѣли ихъ въ обстоятельныхъ бесѣдахъ, которыя изъ года въ годъ ведутся въ каждомъ селѣ, чуть не въ каждомъ домѣ, преимущественно по зимамъ, когда досуга больше. Я замѣтилъ, однако, что, благодаря значительному сходству своихъ взглядовъ, духоборческіе спорщики нѣсколько пріѣлись другъ другу и что участіе свѣжаго человѣка было для нихъ пріятною новинкой.
Ваня и Алдоша были какъ Марѳа и Марія духоборства. Ваня былъ человѣкъ хорошо грамотный. Въ прошломъ онъ долго состоялъ волостнымъ писаремъ и теперь попалъ въ городскіе уполномоченные именно изъ-за своей привычки справляться съ сложными расчетами. Ваня былъ весельчакъ и балагуръ, но то же не безъ наклонности къ философскимъ спорамъ. По вечерамъ, когда мы вели цѣлымъ кругомъ безконечныя пренія, онъ обыкновенно сидѣлъ у стола надъ своей записной книжкой и подводилъ итоги. Однако время отъ времени онъ поднималъ голову и вставлялъ короткое замѣчаніе, освѣщавшее вопросъ съ неожиданной стороны. Какъ-то, помню, разговоръ коснулся медицины. Я сталъ отстаивать культурную необходимость врачебной помощи для широкихъ слоевъ населенія. Алдоша приводилъ разнообразные случаи изъ практики, какъ будто выхваченные изъ извѣстной книги Вересаева, и доказывалъ, что докторъ не можетъ ничего. Въ заключеніе, опираясь на духоборскую доктрину о всемогуществѣ человѣческаго духа, Алдоша категорически заявилъ, что если человѣкъ захворалъ, то ему не трудно вылѣчиться, — стоитъ только хорошенько захотѣть…
— А позвольте спросить васъ, — вдругъ сказалъ Ваня, — для чего человѣку хворать?
Даже Алдоша со своей категорической доктриной затруднился отвѣтомъ.
— Развѣ Богъ создалъ человѣка для того, чтобы ему хворать?.. — побѣдоносно продолжалъ Ваня. — Богъ создалъ человѣка, чтобы быть здоровому…
Въ обычное время, около полуночи, Ваня незамѣтно удалялся отъ стола и укладывался на покой въ углу комнаты. Его уравновѣшенная натура не выносила неумѣренныхъ бдѣній. Это былъ человѣкъ здоровый и крѣпкій, и, несмотря на строгое вегетаріанство, полы его кафтана прикрывали солидное кругленькое брюшко, что въ Духоборіи едва ли не единственный примѣръ. Впрочемъ, съ ранняго утра Ванѣ приходилось вскакивать и пускаться «въ хожденіе по дѣламъ», и часто до самаго вечера ему не удавалось даже поѣсть, какъ слѣдуетъ. Обязанности, лежавшія на немъ, были весьма многосложны. Онъ снабжалъ запасами духоборскихъ рабочихъ, проходившихъ черезъ Іорктонъ, принималъ и отправлялъ подводы, пріѣзжавшія изъ селеній за товарами и матеріалами, получалъ разнообразную кладь, прибывавшую изъ Виннипега почти ежедневно цѣлыми вагонами. Между прочимъ онъ запасалъ для всей духоборской общины топленое масло на зиму, скупая его у окрестныхъ фермеровъ по 10 центовъ за фунтъ. Жены обоихъ пріятелей цѣлые дни занимались очисткой и перетапливаніемъ масла и постоянно ходили съ головною болью отъ угара. По мѣрѣ накопленія, масло отсылалось въ село Отрадное и складывалось въ общественный погребъ. Но болѣе всего хлопотъ у Вани было съ машинами, только что присланными изъ Чикаго, которыя нужно было спѣшно переправить въ села для предстоящей страды. Онѣ были сложены на площади передъ желѣзнодорожной станціей. Когда я въ первый разъ подошелъ къ нимъ, партія духоборовъ съ Громовой Горы припрягала длинную вереницу лошадей къ красной молотилкѣ, огромной, какъ домъ, и поднимавшей къ небу систему странныхъ, четвероугольныхъ трубъ. Два локомобиля стояли рядышкомъ въ сторонкѣ, какъ будто собираясь пуститься взапуски. Сѣялки, косилки, жнеи стояли и лежали на землѣ, сверкая стальными зубьями и перекрещивая по всѣмъ направленіямъ свои длинныя рукоятки, похожія на колодезный очепъ. Группы русинскихъ фермеровъ ходили вокругъ машинъ, спрашивали о цѣнахъ и удивлялись дешевизнѣ.
