(она нѣсколько запнулась, но выговорила это слово правильнѣе другихъ), йисти нечего у нихъ. То мы имъ по доляру на день давали отъ своего имѣнія. Только бы не засохли они съ голода. Ой, бѣдненькіе, даже взгадывать худо такую бѣду! Плачутъ, руки цѣлуютъ, въ ноги кланяются. А мы имъ говоримъ: «Не намъ кланяйтесь, а Тому, Кто дае и вамъ, и намъ, на общую долю».
— А гдѣ лучше жизнь? — задалъ я другой стереотипный вопросъ.
— Та щожъ? — отозвался съ другой стороны двора мрачный, очевидно пессимистическій голосъ. — Бѣдному человѣку вездѣ худо, хоть сквозь землю пройди. Да хоть и въ Канадѣ этой, работай, какъ черный волъ, даже рубашка не обсыхаетъ.
— Опять закаркалъ! — съ неудовольствіемъ возразилъ человѣкъ въ пестромъ жилетѣ. Прировнявъ злото до блота… Какая намъ жизнь была, какъ воробью при дорогѣ. Кто схвативъ, тотъ и сдушивъ. А здѣсь наша заработка два доляра на день!
Пестрый жилетъ, очевидно, былъ оптимистомъ и поклонникомъ канадской жизни.
— А земля крѣпкая, какъ глей, — настаивалъ пессимистъ. — Ея и лопата не беретъ. Въ Полтавѣ нѣту такой крѣпкой земли. Работа легче…
— Легче! — съ негодованіемъ передразнилъ оптимистъ. — А курицу выгнать негдѣ. Вотъ она какая легкость. А здѣсь заплати десять доляровъ и бери пятьдесятъ десятинъ, еще съ прибавой.
— А за четвертакъ — лѣсу на постройку и топку! — подхватилъ другой голосъ. — Гдѣ еще есть на свѣтѣ такая благодать?
Вмѣсто земляныхъ работъ мысль ихъ перескочила на земельные надѣлы, и они перебирали условія отвода казенныхъ участковъ, которыя дѣйствительно даютъ каждому способному основать хозяйство 160 акровъ земли и необходимое количество лѣса, со взносомъ десяти долларовъ за участокъ.
— А порядокъ какой! — продолжалъ пестрый жилетъ. — Сомнѣваешься въ чемъ, такъ вонъ полисменъ стоитъ, подойди и спроси. Онъ тебя не ударитъ, не обругаетъ.
— Они даже по-нашему говорить стали! — подхватила портомойница.
— На той недѣлѣ я одного спросила, гдѣ тутъ большой красный домъ? Бѣлье я несла, да адресъ запутала. А онъ отвѣчаетъ по-нашему, по-русски, да такъ чисто: «Передъ домомъ стоишь, тетка, а сама спрашиваешь!»
— Знаютъ англики, — разсудительно сказалъ Грынь, — что русскому некогда учиться. Оттого и сами учатся по-нашему.
Эту полулегенду о томъ, что городовыхъ въ Виннипегѣ обучаютъ русскому языку, я слышалъ не одинъ разъ, и она показываетъ, какъ много довѣрія питаютъ русскіе переселенцы къ правительству своей новой родины.
— А мы не пойдемъ на землю! — отозвался одинъ изъ молодыхъ Капустинскихъ изъ своего угла.
