В квартире собралась самая настоящая вооружённая банда. До сего момента Матвей толком не проникся грядущими переменами, а сейчас прочувствовал всем своим естеством: назад дороги нет. Стало грустно, обуяла тоска по привычному укладу, по ровному, обыденному течению жизни, которое оказалось безвозвратно нарушено событиями сегодняшнего дня. Почва из-под ног уходила, Матвей висел в пустоте, теряя последнюю опору. А вокруг сгущался мрак, и лишь тусклый светильник на столе подрагивал керосиновым пламенем – единственной спасительной соломинкой в страшном ненастье.
Тамара с порога пристала к Егору Гаврилычу с расспросами о забастовке и прочих событиях в городе.
– Мало хорошего, – ответил он, садясь за стол. – По бастующим стреляли, арестовали нескольких активистов. В центре люди тоже выходили на митинг. Против них вывели солдат гарнизона. Понятно, чем закончилось.
– И что теперь делать? – Тамара выглядела обеспокоенной.
– Продолжать надо, снова народ собирать. Сопротивляться. Идти на попятную – не вариант. Только не сейчас.
– Надавим, – добавил мужичок в очках. – Заводы будем брать.
– Хватило бы сил, – задумчиво произнёс Егор Гаврилыч. – Мало оружия, людей мало...
– Посмотрим, – сказал мужичок.
В разговор вступил худощавый:
– Анархисты уже подняли свои дружины. Остаться позади никак нельзя. Пролетариат должен встать во главе революции. Боюсь, товарищи, мы и так слишком поздно спохватились.
– А мне кажется, наоборот, рановато, Илья Геннадьевич, – обратился мужичок к худощавому. – Спешка при ловле вшей хороша. Суетимся. Я б повременил. Нет ещё той сплочённость, что б вот так взять, – он потряс кулаком, – и все разом ударить. Разобщённость присутствует среди рабочего класса.
– Да, – устало проговорил Егор Гаврилыч, – Борис прав.
– Нет, товарищи, – спокойно возразил худощавый. – Благоприятных обстоятельств ждать можно бесконечно. Надо действовать, и действовать решительно. А народ будем сплачивать, так сказать, в процессе.
Попив чай, все трое перебрались в одну из комнат и заперлись там. Тамара и Матвей снова остались на кухне вдвоём.
– Знаешь, кто это? – спросила Тамара. – Сам товарищ Кучерявый!
– Это который худой? Шахтёр?
– Ага.
Матвей тут же вспомнил, где видел это лицо. Точно! В газете же портрет печатали.
Об Илье Кучерявом по прозвищу Шахтёр в городе не слышал разве что глухой. Начинал этот знаменитый революционер свою подпольную деятельность двадцать лет назад на шахтах севера, будучи ещё совсем молодым человеком: вёл агитацию, организовывал забастовки. Затем был схвачен, получил шесть лет каторги, отбыв которые, вернулся на прежнюю тропу, вступил в партию «новсоц», а потом и возглавил её. Тогда-то к нему и прицепилась кличка Шахтёр.
