– Как умерла твоя бабушка? – вдруг спросила Нина, как будто это случилось только что.
Я ответил, что у нее была опухоль поджелудочной железы десять лет назад.
– Когда будет годовщина, мы увидимся снова?
– Да, – сказал я.
Она попыталась поймать мой взгляд, но не вышло, я по-прежнему смотрел вперед, как раз потому, что не хотел встречаться взглядом с Ниной. Я обманул ее. Это была неправда, мы не увидимся. Поднялся ветер, и я посмотрел вверх сквозь зелень крон. По небу бежали темные тучи. Даже они торопились сбежать куда-то подальше отсюда.
– Почему ты мне ничего не сказал? – спросила она.
Мы молча проходили мимо скамеек, на которых сидели старики. Некоторые играли в карты, другие на что-то жаловались. Я подумал, что никогда не видел пустых скамеек, на любой из них всегда сидели старики. Подумал, что прошло много времени, это другие старики, мои, должно быть, умерли, но эти были очень на них похожи. Я сказал Нине, что, когда был ребенком, знал всех стариков нашего района, у меня было больше знакомых среди них, чем среди детей, а все старики района знали моих бабушку и деда и присматривали за мной, поэтому я мог спокойно уходить играть с ребятами постарше, даже когда был совсем малышом. А если я хулиганил, старики все рассказывали моим бабушке и деду. Я сказал Нине, что жизнь в Баньоли, как поет Беннато, была похожа на что-то среднее между жизнью в крошечном городишке и жизнью в большом городе. Объяснил, что жители Баньоли считают себя только жителями Баньоли, все знают друг друга, все помогают друг другу, или так мне казалось в детстве.
Мы дошли до пешеходной зоны, и я показал Нине улицу со стеной, за которой были железнодорожные пути Кумана. Рассказал, что эта дорога идет в гору и доходит до районного рынка, летом я ходил туда с бабушкой за покупками, а на обратном пути мы останавливались посмотреть на ребят, которые рисовали граффити как раз на этой стене. Ребят было много, они приносили с собой магнитофон, включали музыку, потом рисовали и курили. Мне нравилось на них смотреть, бабушке тоже нравилось, мы там стояли по полчаса, ели панино или иногда маленькую пиццу с помидорами, одну на двоих, чтобы не испортить аппетит.
Мы с Ниной зашли в подземный переход, стены были покрыты разными надписями и ругательствами.
Под ногами хрустело стекло, мы задержали дыхание, чтобы не вдыхать эту вонь, коктейль из сырости и мочи, который нигде больше не учуешь.
Мы вышли из перехода и шли, пока не добрались до моря.
