Я перевел свое резюме и ответил на несколько объявлений. Я не был особенно уверен ни в объявлениях, ни в том, что гожусь на эту работу, но не хотел, чтобы Нина считала меня лентяем, поэтому заставил себя сделать это. Я был уверен, что никто мне не перезвонит, но мне ответила одна организация, куда был нужен итальянец. Мы провели собеседование по телефону на английском, и у того, кто со мной говорил, на самом деле был английский акцент. Я не всегда понимал, что именно он говорит, но понял, что мне назначена встреча в городке Хейвордс-Хит, к югу от Лондона.
Я вышел из дома, мама поцеловала меня и попросила ни с кем не ссориться, особенно если они одеты как мусульмане.
Я не стал покупать обратный билет, сел на самолет, потом на поезд и наконец приехал, перепутал выход, а когда пытался обойти станцию, обошел заодно весь город. Я ждал назначенного времени на скамейке в городском парке, рядом с нужным мне зданием. Обжившие парк чайки дрались с воронами за хлебные крошки. Я подумал, что если меня возьмут на работу, то буду ходить сюда в обеденный перерыв. На мне были черная куртка и темно-синий свитер – он не очень-то подходил сюда, но я выбрал его потому, что он был из кашемира.
Я вошел в здание. Со мной говорили две женщины – индуска и блондинка. Индуска улыбалась, я улыбался ей в ответ, блондинка все время что-то писала на листке бумаги.
Они спросили, почему должны взять меня на работу, почему я – тот, кто им нужен, почему я уехал из Неаполя, и я ответил серьезно, от чистого сердца, желая чего-то добиться, сказал, что хочу перемен, хочу расти, учиться и становиться лучше, и как работник, и как личность. Пару раз я извинился за свой английский, немного просторечный и подзабытый, а они попросили меня не волноваться – он очаровательный и очень приятный. Они объяснили, что я должен буду отвечать по телефону и электронной почте на жалобы итальянских клиентов, и я сказал, что у меня есть опыт в этой области, что на кораблях пассажиры постоянно жаловались, больше им было нечем заняться. Они спросили, вежливый ли я человек, умею ли сопереживать, радует ли меня возможность быть полезным, и, отвечая им «да», я почувствовал себя грязным. Они спросили, где я вижу себя через пять лет, и я придумал ответ, соответствующий обстоятельствам. Не хотелось отвечать – или здесь, или в могиле.
Я вышел и за час прошел еще два собеседования. В конце последнего мне сказали, что я очень хорошо держусь и нас осталось двое из всех кандидатов.
