Я вылез из воды и завернулся в халат. Пока вытирался перед зеркалом, подумал, что я красив, а если и не красив, так наверняка привлекательнее, чем девяносто процентов мужского населения планеты.
Я почистил зубы. Оделся. В комнате поднял жалюзи ровно настолько, чтобы света хватало для чтения.
Растянулся на кровати, снова взял книгу и прочитал вторую и третью главы. Обе были очень короткие, и обе мне не понравились.
Закурил сигарету.
Пока курил, вспоминал, когда я еще был на волосок от смерти, за исключением аварии – тогда все случилось слишком быстро, и я не понял, нравится мне идея умереть или нет. Вспомнил тот раз на корабле, у берегов Испании. Была первая половина дня, сразу после завтрака, никто никуда не спешил. Вдруг две огромные волны ударили в правый борт, и корабль накренился так, что иллюминаторы на одиннадцатой палубе застыли метрах в десяти над водой. Это продолжалось две минуты, и все это время я боялся умереть. Чувствовал себя потерянным и беспомощным.
Я затушил сигарету и от нечего делать решил написать рассказ о морских приключениях. Подумал вставить туда эпизод о невозможной любви, она – чиста, а я – уже нет, мы любим друг друга, но ничего не можем изменить. Открыл ноутбук и начал писать о вонючем коке, сам не понял почему. В первом часу дня, когда я подобрался к цифре в 1000 слов, все прояснилось. Энцуччо, так звали кока, нужен был для того, чтобы отдалить главного героя, то есть меня, и от женщин, но и от мужчин. Это были мои настоящие чувства, и они показались мне такой банальностью. Темнело, я включил свет и продолжил писать.
С работы вернулся сначала мой отец, а потом мать. Мы сели за стол. Котлета по-милански с гарниром из жареной картошки и грибов. Мама спросила, узнал ли я, как можно вернуть права и сколько это будет стоить. Я ответил, что у меня не было времени, она посмотрела на отца, потом снова на меня. Спросила, неужели я думаю, что мир будет меня ждать. Я попросил дать мне поесть спокойно. Она спросила, знаю ли я что-нибудь о конкурсе. Я сказал ей, что уже говорил, но повторю в 8900-й раз, что результаты объявят 14 февраля.
Не знаю, успокоило ее это или нет.
– Ты должен был родиться 14 февраля, а родился на девять дней позже. Может, в тот раз у тебя тоже не было времени, – сказала она мне.
Мы встали из-за стола, и я позвонил Лоле в 21.32, потому что цифры 21.30 выглядели бы слишком подозрительно.
– Надеялась избавиться от меня? – спросил я, как только она ответила.
